Дело Дантона. Сценическая хроника.

Хищно следя друг за другом, Робеспьер, Мерлен [I], Лекуантр [II], Куртуа [A] и Панис [1] встают и одновременно подходят к секретарям. Без шума просят первенства; получив право голоса (однако неизвестно, в какой последовательности), приближаются к трибуне, занимая стратегические позиции. Сен-Жюст не спускает с них глаз.

Я слышал, что один из этих четверых якобы Дантон. Кто остальные – не знаю. А впрочем, разве в именах дело? Что же касается Дантона, коллеги, то я жизнью готов поручиться за его порядочность… (Очень сдержанный гул аплодисментов, одобрительные возгласы, молниеносные взгляды, тайные знаки.) …и предлагаю, кем бы ни были эти остальные, выслушать всех у решетки. Если их обвиняют, нужно дать им объясниться… (Более отчетливый, нервный ропот возбуждения; тишина по знаку оратора. Приободрившись.) …а затем вы рассудите, не оказала ли часом личная вражда – чтобы не сказать зависть – влияния на приказ, который нас изумляет.

Спускается среди уже ничем не сдерживаемых, неистовых аплодисментов. Пятеро желающих высказаться бросаются к лестнице; находчивость Робеспьера обеспечивает ему победу. Остальные удерживают его, однако он загородил собой проход и не дает себя стащить. Сен-Жюст старается пролезть между ним и его соперниками. Робеспьер обрывает залп аплодисментов пронзительным криком; накаленная, неестественная тишина воцаряется вновь.

РОБЕСПЬЕР. Я – прошу – слова!

Невзирая на знак согласия со стороны председателя, четверо остальных и не думают сдаваться. Панис пытается взобраться на трибуну снаружи.

…..

МЕРЛЕН, КУРТУА, ЛЕКУАНТР. Я первый! Не твоя очередь! – Сначала мы! – Убирайся отсюда! – Ты не можешь говорить!

ТАЛЬЕН (деликатно звонит в колокольчик). Господа!..

РОБЕСПЬЕР (оборачивается). Citoyen[45] Легран, чья сейчас очередь?

…..

СЕКРЕТАРЬ. Ваша, Робеспьер.

ЧЕТВЕРО ДАНТОНИСТОВ (отпускают его и бегут проверять). Неправда! – Жульничество! – Быть того не может!

Конвент ждет, затаив дыхание. Робеспьер тоже ждет, пока они убедятся. Все четверо склоняются над бумагой, что-то бормочут, отходят, пожимая плечами, чтобы занять места у подножия трибуны. Только теперь Робеспьер взбегает на возвышение, а Сен-Жюст отходит.

РОБЕСПЬЕР (в полный голос, однако несколько сдавленно ввиду странной тишины). Граждане…

Поднимается ураган.

ХОР. Сначала Дантон! – Сначала пусть говорит Дантон! – Дантона к решетке! – Нет! На трибуну Дантона! – Дантону слово! – Дантон! – Мы хотим Дан-то-о-на!!! – Не твоя очередь! – Ты не будешь говорить! – Спускайся! – Долой с трибуны! – Долой! – Долой Комитет! – Долой тиранов! – Долой диктатуру!

КУРТУА (встал, оборачивается, протянутой рукой указывает снизу на Робеспьера. Голосом, как у бизона). Долой дик-та-то-ра!!!

Тальен деловито звонит в колокольчик, несколько устало, как скучающий церковный служка. Однако возглас Куртуа перепугал членов Конвента. Настает изумленная пауза, а поскольку Робеспьер терпеливо ждет и видно, что он готов ждать и дальше, пока они не утомятся, то после паузы раздается лишь озлобленный ропот, который вскоре стихает. Воцарившаяся тишина носит несколько удрученный характер.