Дело Дантона. Сценическая хроника.

Оба gens de la haute main[73] смотрят друг на друга, как будто взаимно загипнотизированные. Долгое время никто не двигается.

РОБЕСПЬЕР (наконец). My God[74]…

СЕН-ЖЮСТ (желая испытать его). Останься, выспись – от такой глупой затеи я их легко отговорю и сам.

РОБЕСПЬЕР (рассеянно). Спасибо… А знаешь, Антуан, я был бы счастливым человеком, если бы мог поверить, что это и правда глупость.

СЕН-ЖЮСТ (поднимает глаза с ангельским выражением). В конечном счете… это очень даже вероятно…

РОБЕСПЬЕР (с горьким смехом). Я надеялся, что ты хотя бы удивишься… (Начинает расхаживать.) Нечего себя обманывать. Даже старик Вадье не настолько глуп, чтобы добросовестно хвататься за мехи, чтобы потушить пожар. Они хотят усилить террор… (Останавливается.) Они хотят вызвать катастрофу. Да, революция принимает трагический оборот. Она больше не выгодна этим господам. Вот они и хотят ее прервать – во что бы то ни стало. Что значит благо государства, когда дело касается удобства его правителей?!

Республике недостает первейших основ. Мы потеряли два года из-за этих фракций; теперь в буквальном смысле неизвестно, с чего начинать, – работа увеличивается в квадратной пропорции к числу дней… а им уже надоело! Они устали! Я убаюкаю вас, мои верные друзья. Вам грезится устрашающий, сенсационный пример? Я исполню ваше желание. Так, что вы будете полностью удовлетворены… У террора все же есть свои хорошие стороны, господа коллеги! (Снова начинает ходить.)

Сейчас нужно прежде всего закончить войну. Всю мощь народа – на север. Мы должны разбить коалицию в течение лета: хватит уже впустую тратить средства и силы! Но для этого нужно контролировать генералов вблизи. Они любят войнушку… (Внезапный поворот.) Сен-Жюст, завтра ты поедешь на северный фронт.

СЕН-ЖЮСТ. Гм… знаешь…

РОБЕСПЬЕР (как ледяная бритва). Что?..

СЕН-ЖЮСТ (подчеркивая свои слова улыбкой). Пощади меня, о кровавый тиран, я поеду.

РОБЕСПЬЕР (встает перед ним; решительно). Слаженность и целеустремленность движений, Сен-Жюст! Против тех, кто вместо победы народа ищет собственной славы, у тебя есть террор. Однако важнее самой победы моральные позиции наших действий. От войны за существование государства до войны захватнической один шаг. Сделав его, мы перечеркнем революцию. Если бы победа должна была привести Францию к этому, то лучше будет войну проиграть. Запомни это. (Отходит; через плечо.) И присмотри-ка за господином Пишегрю, нечего этому юноше пожинать единоличные лавры.

СЕН-ЖЮСТ. Тогда ты должен постараться, чтобы Комитет уже завтра доверил мне эту миссию.

РОБЕСПЬЕР. И вдобавок он не должен заподозрить, что идея исходит от меня… (Задумывается; медленно.) Осуществлять диктаторскую власть, но так, чтобы никто не замечал!..

Не в силах устоять против комизма ситуации, разражается смехом, сердечным и в то же время отчаянным.

СЕН-ЖЮСТ (оживившись). Видишь ли, Максим, вот поэтому я оставляю тебя с такой неохотой. Ведь твоего нынешнего положения не удержать. Тебе не удастся дольше двух дней скрывать свои функции абсолютного монарха. Между тем смертная казнь за само предложение взять в руки верховную власть – это не шутки. Только подумай, как семьдесят твоих усталых коллег, на которых ты сейчас надавишь террором, будут ждать малейшего предлога, чтобы метнуть в тебя бомбу обвинения в узурпации власти. А это безотказно смертельное оружие.

РОБЕСПЬЕР. I can’t help smiling[75]. За два года это смертельное оружие иступили об меня до того основательно, что оно уже годится только в музей – как диковинка.

СЕН-ЖЮСТ. Клевета была неопасна. Отныне это уже не клевета, и первый же, кто отважится бросить обвинение, сметет тебя одним движением руки.

РОБЕСПЬЕР. Сначала он должен отважиться.

СЕН-ЖЮСТ (нетерпеливо). Не будь легкомысленным, Максим! Послушай, оставь меня здесь. Я займусь обработкой общественного мнения. Через три недели, Максим, ты сможешь официально принять диктатуру по единогласному требованию Парижа. Ты только подумай, сколько времени сэкономишь таким образом, не говоря уж о безопасности!

РОБЕСПЬЕР (задумчиво). Не могу, мой мальчик, фронт важнее.

СЕН-ЖЮСТ. У меня не будет ни минуты покоя. И вместе с тобой погибнет все!

РОБЕСПЬЕР. Значит, ты будешь за меня бояться. Не поверишь, как сладко сознавать, что есть хоть кто-то, кто трепещет за меня, а не передо мной… Но у тебя не будет к этому оснований. Ничего со мной не случится. Над тиранами бодрствует особое Провидение… Как-нибудь продержусь. Будь у меня еще два года…