Дело для трех детективов

— Как обычно пишут в романах, наступил вечер, — продолжал лорд Саймон легкомысленным тоном, которым он обычно пользовался при описании подобных злодеяний, — и это был хороший ветреный вечер, когда не слышно, если кто-то возится с окнами. Вы все собрались в зале за коктейлями. И вдруг неожиданно зашёл разговор об убийствах и обнаружении убийц — крайне несвоевременно для нашего друга. Как будто попутный ветер стих или даже, если вам так больше нравится, стал встречным. Стрикленду был очень не по душе этот разговор и еще неприятнее мысль о неотвратимости разоблачения. Он-то уже убедил себя, что придумал изящный планчик, но вдруг он не настолько умён, как сам о себе думал? Ваша беседа, по сути, почти спасла жизнь миссис Терстон. Возможно, в голову Стрикленда даже пришла мысль, что кто-то обо всём догадался и деликатно намекает ему, что не стоит ничего предпринимать.

Во всяком случае, он всё ещё колеблется и решает предпринять ещё одну попытку достать денег. Если, в конце концов, удалось бы убедить миссис Терстон вытащить его из ямы, в которой он оказался, то, думает он, будет весьма любезно с его стороны пока воздержаться от её убийства. Он идёт перед обедом к ней в спальню и снова умоляет. Но к тому времени несчастная леди уже рассталась с двумя сотнями фунтов, отдав их Столлу, что случилось, по-видимому, когда она удалилась к себе для обычной сиесты. Столл, когда я спросил его, когда он получил деньги, сказал очевидную ложь. Он сказал, что это произошло сразу после ланча в четверг, тогда как мы знаем от кассира, который носит на галстуке некое подобие ужасной брошки, что миссис Терстон получила эту сумму только после трёх часов. Столл выбрал время, когда, как он знал, она была в своей комнате — сразу после ланча в четверг. Но он не знал, что тогда денег при ней не было. Причина его лжи очевидна. Под нажимом он вынужден был признать, что принял деньги в качестве «подарка», но не собирался признаваться, что он был в её комнате в день убийства. А разве вы поступили бы иначе? Чёрта с два, будь я на его месте. Неприятная вещь, это убийство. Лучше всего держаться от него подальше.

Столл был шантажистом этакого издевательского, запугивающего типа. Он сознательно прислонился к туалетному столику леди и взял понюшку табаку, глядя ей прямо в лицо и демонстрируя этим свою независимость. В общем, когда Стрикленд сделал вторую попытку получить деньги, он был разочарован. Всё, что могла для него сделать Мэри Терстон, это отдать или одолжить ему свой бриллиантовый кулон, который он смог бы заложить за сумму, достаточную, чтобы переждать тяжёлые времена. Тот факт, что он положил кулон в свой карман, свидетельствует, полагаю, о том, что в тот момент он оставил идею преступления. Ну, в общем, колебания опасны, и впоследствии Стрикленд сожалел, что взял эту вещь.

Он знал, что Таунсенд видел его выходящим из комнаты миссис Терстон. Но когда позднее он вернулся к своему первоначальному решению, это уже не имело значения. Да ведь, в конце концов, разве он не имеет права поговорить минутку с хозяйкой дома? После одного-двух коктейлей он мог посчитать это несущественным. Он спустился к обеду, и, сказав, что сильно устал, вел себя без обычной экстравагантности, которую можно было бы ожидать от человека, занятого мыслями об убийстве. И за некоторое время до того, как миссис Терстон должна была уйти, он встал, пожелал всем спокойной ночи и пошёл в свою комнату.

Тем временем, Феллоус выполнил свою часть плана. Под предлогом обкатки двигателя он днём съездил в деревню и предупредил Майлза. И Майлз изобретательно обеспечил себе алиби, выбрав в партнеры для увлекательной партии в дартс, о которой мы уже столь наслышаны, не кого иного, как деревенского сержанта, а затем симулировал опьянение, да так, чтобы несколько свидетелей помогли ему добраться до комнаты, которую он делит с ещё одним свидетелем. Таким образом, с ним было всё в порядке.

Но, когда Феллоус во время обеда вошёл в гимнастический зал, он задумался: достаточно ли будет длины одного каната? Признаюсь, что я был весьма озадачен, узнав, что имелись два каната, пока не понял, что и Феллоуса очень волновал тот же вопрос. Оценив длину висевших в зале канатов, он решил, что этого не хватит, и взял оба. Он оставил открытой задвижку на парадной двери и подсматривал через окошко возле неё, пока не увидел, что Столл вошёл в столовую с подносом еды, после чего дворецкому, очевидно, должно было потребоваться время на сервировку. Затем Феллоус благополучно пронёс канаты через холл. Помните, Таунсенд, я спрашивал вас о том окошке в холле, и Столл сказал, что его шторы редко бывают задёрнуты.