Дело Дрейфуса

Если Ленин, Азеф и многие другие любили выставлять себя невинными «овечками» и жертвами несправедливых преследований, то главный разоблачитель Азефа, В. Л. Бурцев, хотел превратить разоблачение крупнейшего провокатора в такое же грандиозное потрясение всех основ России, каким во Франции стало дело Дрейфуса. Из Парижа он забрасывал письмами деятелей государственной Думы, великих князей, журналистов и предлагал им стать «русскими Золя». Журналисту А. И. Никольскому Бурцев писал: «Ваше выступление сегодня сделает эпоху в деле Азефа, как выступление Золя сделало эпоху в деле Дрейфуса. Нельзя ли Вас просить резюмировать суть моего письма по делу Азефа и раздать его тем, кто решиться разыграть роль русского Золя?»[251].

Но русского Золя не нашлось и не могло найтись. Слишком разными были размеры двух дел. Дело Дрейфуса – невиданное в истории демократической Франции обвинение невинного человека в шпионаже на основании того, что он еврей, и разоблачение провокатора, которых в истории революционного движения России хватало с избытком, были событиями совершенно различных масштабов.