Дело Эллингэма

– Слушай, тут такая штука. Похоже, ты потихоньку сходишь с ума. Я в своей жизни ни разу добровольно не ходил на танцы. Но сейчас иду, потому что ты мой друг, понятно? И с тобой происходит что-то странное. Ясное дело, я не хочу туда идти. И ты не хочешь. Я делаю это для тебя, для твоего же блага. Это первый и единственный раз, когда я предлагаю что-то подобное. Опасное занятие, Фродо, выходить из своей двери, но когда-нибудь ты должен будешь покинуть этот гребаный Шир. Если мы друзья, вставай и пошли. И лучше отнесись к этому серьезно, пока не растеряла всех друзей.

Он протянул ей руку.

– Я смотрю, ты не шутишь.

– Не шучу.

Она взглянула сначала на разложенные на полу списки, потом на Нейта.

– Ты галстук надел, – задумчиво произнесла она.

– Знаю.

– Это обязательный атрибут для танцев?

– Откуда я знаю? Я что, похож на тусовщика?

Стиви чувствовала себя куском бетона, прикованным цепями к полу. Но, глядя на Нейта, на его попытки вытащить ее из норы, она чувствовала, как эти цепи слабеют. Она поднялась, отряхнула толстовку от пыли и смущенно улыбнулась.

– Ну, как я?

– По-моему, ты выглядишь хорошо. Это не значит, что ты выглядишь хорошо. Это значит «идем уже, пока не потерял терпение тебя уговаривать».

* * *

Это была странная прогулка до Гранд-Хауса. Издалека Стиви видела разноцветные огни, мягко мерцавшие в длинных окнах бального зала.

– Так чем ты сейчас занимаешься? Отчего ты такая… странная? – спросил Нейт.

– Пытаюсь вычислить убийцу Хейза, – ответила она, глубже засовывая руки в карманы толстовки.

– Ну-ка скажи еще раз, – вскинулся Нейт.

– Пытаюсь вычислить убийцу Хейза, – повторила Стиви.

– Ты прикалываешься надо мной?

– Вовсе нет.

– Ты что, напилась?

– Нет, – сказала она. – Сухой лед в туннель положил не Хейз, и я могу это доказать.

– Как это?

Стиви остановилась под портиком Гранд-Хауса и рассказала Нейту все, что ей удалось выяснить.

– Теперь понятно, почему тебя так штормит, – пробормотал он.

– Еще как, – отозвалась она.

Что-то пролетело над башенкой, скорее всего, летучая мышь. В «Эллингэме» было полно летучих мышей. Стиви и Нейт проводили ее взглядом.

– Так ты собираешься рассказать обо всем Ларри или еще кому-нибудь? – помолчав, спросил Нейт.

– Думаю, надо подождать.

– Зачем? Чего ждать?

– А вдруг я сделаю что-то не так и ошибусь? Школу вообще тогда могут закрыть. Если все-таки это был несчастный случай и Хейз сам все устроил, мы в порядке. Но если там был кто-то еще, у нас всех будут проблемы.

– Но что-то же там случилось! И у тебя есть доказательства, что Хейз был ни при чем. Ты что, хочешь сама найти того, кто там был? Потому что не хочешь возвращаться домой?

– Я хочу найти того, кто там был, потому что я хочу его найти. И потому что не хочу возвращаться домой. Но, по-моему, сейчас я собираюсь на танцы. Со своим другом.

Она взяла его под руку.

– Ты сделал это ради меня, – сказала она.

– Да, я это сделал, только не надо обольщаться. И как теперь идти на танцы после всего, что ты рассказала?

– Просто войти внутрь, – сказала Стиви. – Потому что ты притащил меня сюда и потому что внутри может быть ответ.

– Ты это серьезно? – тихо спросил Нейт. – Точно не разыгрываешь меня?

– Я тебя не разыгрываю. – Она покачала головой.

– И ты думаешь, они знали, что это смертельно опасно? Что это никакой не несчастный случай?

– Этого я не знаю.

Стиви встретилась с ним взглядом и почувствовала холодок на шее.

– Так мы, может быть, будем танцевать с убийцей?

– Вполне возможно.

– И ты все равно будешь чего-то ждать?

– Дай мне как минимум этот день, – сказала Стиви. – Нужно оглядеться. Обещаю, я скоро поговорю с Ларри.

Нейт тяжело вздохнул.

– Ну хорошо, – сдался он. – Как скажешь. Пожалуй, это всего лишь вторая глупость, которую я сделал, находясь здесь.

13 августа 1937 года

Первым обратил внимание мясник. Он единственный заметил, что местный анархист Антон Ворачек неожиданно начал покупать хорошее мясо. Обычно он брал обрезки и потроха, самые дешевые и всегда немного. В какой-то день он пришел и сразу взял несколько отборных стейков.

А может, это была официантка в кафе. Она рассказала, что как-то в воскресенье Ворачек, по обыкновению, зашел поболтать с людьми за стойкой, чтобы попробовать их завербовать в ряды анархистов. Обычно он заказывал яичницу-болтунью из одного яйца, а тут заказал из двух, еще картофельные оладьи, бекон и тост. И даже кофе. А ей оставил на чай четверть от чека на 35 центов, потому что «рабочий имеет право на бо́льшую часть барыша».

А может, это был водитель автобуса, потому что у Ворачека вдруг появились деньги на автобус.

Все в Берлингтоне сообщали о человеке, который если и не пробовал тягаться с Рокфеллерами по части роскоши, но уж точно стал более расточительным, чем раньше.