Дело Эллингэма

С. А.: Если говорить конкретнее, это было вечером 13-го, когда все в доме искали мисс Робинсон. Ее многие звали, но она не отвечала и в итоге была найдена одна в комнате, где провела приблизительно пятнадцать минут. Странное поведение, когда во всем доме царила очевидная паника.

Л. Х. Н.: Не могу сказать, почему Флора делает то, что она делает.

С. А.: Вы с мисс Робинсон друзья?

Л. Х. Н.: Флора и я – друзья, да.

С. А.: Где вы познакомились?

Л. Х. Н.: О, в одном подпольном баре. Много лет назад.

С. А.: Итак, вы утверждаете, что Флора Робинсон не говорила вам, что она делала в комнате Айрис Эллингэм в понедельник вечером, когда была поднята тревога?

Л. Х. Н.: Не говорила.

С. А.: И она об этом никак не упоминала?

Л. Х. Н.: Флора не сообщает мне каждый раз, когда входит и выходит из какой-нибудь комнаты.

С. А.: А когда вы впервые узнали о похищении?

С. А.: Когда Флора разбудила меня во вторник утром, как вам известно, ибо я отвечал вам на этот вопрос раз десять, если не больше. Если вы предполагаете, что Флора может иметь к этому какое-то отношение, вы глубоко ошибаетесь. Она любит Айрис как сестру, а Элис – как дочь. Будьте, пожалуйста, осторожны с той зажигалкой, хорошо? Я очень хочу ее вернуть.

[Допрос завершен в 15.56.]

Глава 21

– Итак, – произнес «Зовите меня Чарльз», – давай поговорим.

Этот разговор начался следующим утром в его кабинете. Стиви сидела напротив большого стола. Дождь барабанил по оконному стеклу, а из маленьких белых колонок на столе лилась тихая классическая музыка. Стиви ждала этого приглашения и, когда наконец ее сюда вызвали, была морально готова. Она вспомнила Марию Антуанетту: та тоже ждала в парижской тюрьме, пока ей приготовят гильотину.

– Поговорим о том, что у нас произошло, – сказал Чарльз. – Для начала – как твои дела?

– Вы имеете в виду, как я себя чувствую? – спросила Стиви.

– Неважно, просто ответь на вопрос.

Стиви была не из тех, кто любит распространяться о своих эмоциях и переживаниях, но в данный момент говорить о чувствах было бы мудрее, чем о фактах.

– Думаю, – осторожно начала она, – я в порядке. Немного растеряна, но Хейза я плохо знала. Это ужасно, конечно, но… мы не были близкими друзьями.

Чарльз понимающе кивнул.

– Можешь рассказать еще раз, что там у вас произошло? Чья была идея использовать туннель?

– Это Хейз придумал, – сказала Стиви. – Я думала, туннель завален.

– Уже нет, – ответил Чарльз. – Весной мы его расчистили, но планировали разрушить и засыпать снова, как только проведем новую канализацию и водопровод к базе творчества. Мы думали, нам удастся сохранить это в тайне, но…

– Кроме меня, замок никто не вскрывал, – сказала Стиви.

Важно было сказать ему об этом. В полиции уже знают. Ни к чему ей этот предательский дамоклов меч над головой, по крайней мере, пока она еще в игре.

– Знаю, – сказал он.

Повисла пауза, показавшаяся Стиви вечностью. Она внимательней взглянула на Чарльза. Сегодня он не выглядел таким моложавым и беспечным. Никаких супергероев на футболке под пиджаком.

– Долгое время туннели были фишкой этой школы. Мы пытались охладить пыл студентов, жаждавших туда пролезть. И Хейз не… В общем, туннель тут ни при чем. То, что случилось с Хейзом, можно считать трагической случайностью, чрезвычайно прискорбным несчастным случаем. Чрезвычайно прискорбным. Следовало ли вам идти в тот туннель? Нет. Но в ту ночь он был один, ты не помогала ему проникнуть внутрь.

Стиви смотрела, как по стеклу, рисуя узоры из линий и пятен, ползут извилистые водяные дорожки.

– Меня исключат? – спросила она.

– Нет, – ответил Чарльз. – Но я хочу, чтобы ты кое-

что сделала. Идем.

Он направился к входу на чердак, а Стиви шла за ним в полуобморочном состоянии. Ее не выкинут из школы – и ее ведут на чердак?