Дело ясное, что дело тёмное

На ум пришли слова Силены. В первый год замужества она активно перетягивала одеяло внимания Эмиля на себя. Я же ей вредничала, стараясь делать всё так, чтобы взбесить её. У меня получалось — Силена злилась, а Эмиль всегда оставался на моей стороне. Терпения Силены хватило на год, а затем она призналась: «Тебя не пробьёшь. Умеешь холодно и расчётливо всё обращать в свою пользу и выглядеть при этом невинной кошечкой». Короче: Силена сдалась, и мир в нашем доме на краткое время воцарился.

Ведьму я невзлюбила — провоцировала её, сохраняя лицо милой кошечки. Хорошо бы она не стала мне гадить. Впрочем, чего бояться — я и сама могу многое, но надеюсь, до проблем не дойдёт и я здесь ненадолго.

Сквозь зеркальное отражение я посмотрела на девушку. Наши взоры пересеклись и в её глазах вспыхнули зелёные фосфорические огоньки. Понятно — ведьма переживала те же эмоции, что и я. Отсюда и резкость в движениях и торопливость. Наша странно возникшая магическая связь упрочнялась.

Но почему она — та что меня так бесит с первого взгляда?

— Я прошу вас следовать за мной, — выдавила служанка.

С её губ сорвалось бурчание на древнем языке, а глаза вспыхнули ярким светом. Не знаю, каким из своих чувств я отринула окутавший и сковавший меня кокон энергии, но он пал. А ведь я ничего такого не умела. Специально защищаться от ведьмовских порабощающих заклинаний меня никто не учил.

Инстинкты подсказывали закрепить результат, чтобы показать кто главный в нашей паре. Выпустив когти, и громко мяукнув, я хищно улыбнулась — наступление началось. Внутренний огонь ярости разгорался в душе с неистовой силой. Я хотела доказать незнакомке, что вольна поступать, как захочу, ведь я кошка, и вольна гулять сама по себе — мне принадлежал весь мир. Моя магия сильнее её, и сделать меня своей тенью у этой пигалицы не выйдет.

Ведьма почувствовала неладное, и отступила назад. Огоньки в глазах потухли.

Вот и правильно! Не пристало нам, Северным кошкам, перед ведьмами расшаркиваться. Это пусть они опасаются.

Я спрятала коготки и проговорила, чувствуя себя абсолютной победительницей:

— Хорошо. Идём-те.

Пришлось топать следом за Кареглазой по широкому коридору со стенами, завешенными картинами; по мраморной, белоснежной лестнице со скульптурами полуодетых женщин и мужчин; пересекать холл со множеством изящных диванов.

Итогом длинного путешествия стала гостиная с накрытым на пятерых человек столом. Запах сдобы, сыров и колбас, витал в воздухе, но, к сожалению, не пробуждал аппетита.

Я кивнула поднявшимся со своих мест мужчинам, и устроилась на высоком стуле рядом с Титом. Братишка тут же накрыл своей широкой, с длинными пальцами ладонью мою руку, и когда наши взоры встретились, ободряюще улыбнулся.

Все приступили к трапезе, только мне в отличие от братьев и инспектора кусок в горло не шёл. Так и сидела: не притронувшись к еде, внимая версии преступления, высказанной Соломоном Яновичем. Она заключалась в сведении предположения о похищении Букова к единственному подозреваемому — Евгению Крюкову.

По мнению инспектора, Женя, изучив повадки и пристрастия своего хозяина, разработал план похищения его с целью выкупа или кражи технологии выращивания цветка. Для этой цели он избавился от моих предшественниц — секретарей, выжил из дома Анну Морс и повара.

Ему помешала я, явившись на работу в дом Букова. К тому же, раз уж я не стала утаивать от следствия разговор, состоявшийся между мной и Крюковым, о его негласном присутствии рядом с боссом, то инспектор предположил, что Женя следил за Буковым не с целью охраны — это он так сказал мне, а ради наживы.

Симпатию, возникшую между мной и Валентином, Крюков мог воспринять, как некий вызов для себя. Избавиться от меня он не видел возможности, а поступать крайним образом со мной же не стал, потому я оказалась в усадьбе, опоённая какой-то дрянью, и почившая магическим сном.

Складно — ничего не скажешь. В ореоле доводов Соломона Яновича, скрытный характер тигра, его поведение выглядели лишь подтверждением версии, а не опровержением её.

— Всё слишком очевидно, чтобы рассматривать другие версии, — отрезал Соломон Янович, и глотнул из большой фарфоровой чашки. — Я разостлал приказы по королевству на все пункты пропуска. Думаю, после совершенного похищения злоумышленнику прямая дорога из города. Осядет где-то — мы его найдём. Дело простое.

За столом в огромной гостиной со сводчатым лепным потолком, которой подпирали толстые круглые колонны, воцарилась тишина. Тит смотрел перед собой, водя пальцем по узорчатой поверхности ложки, и вслушивался в сказанное. К чаю брат так и не притронулся, но часть пирога, выложенного на красивую фарфоровую тарелочку, всё же съел.

Я обреталась по правую руку от Тита, и он изредка бросал на меня ласковые взгляды, но затем снова становился хмурым, слушая размышления инспектора, на тему похищения.

Эмиль, занявший высокий стул через стол от нас с братом, откинулся на спинку, и устало выдохнул:

— Хорошо если так… Сомневаюсь я.