Дело кричащей ласточки. Дело встревоженной официантки. Любящая сестра

— Предупредить ее? — Голос хозяйки зазвучал довольно резко. — Какой смысл предупреждать слепую женщину о том, что ей грозит опасность? Что это даст?

Мейсон промолчал.

— Поставьте себя на ее место, — продолжала женщина. — Она совершенно слепа, живет в полной тьме в большом городе, а вы являетесь и сообщаете ей, что она в опасности. Что хорошего в вашем предупреждении? Если ей грозит опасность, отправляйтесь в полицию.

— Но может быть, нам удастся помочь ей, — сказал Мейсон. — Мы могли бы предложить ей охрану.

— А кто будет за все это платить?

— Мы заплатим.

— Понятно, — сказала женщина и погрузилась в размышления.

— Итак, — продолжал Мейсон со своей самой обезоруживающей улыбкой, — как мы можем ее повидать?

— Я поднимусь к ней, — сказал женщина.

— Прекрасно. Значит, у вас есть ключ?

— Мне не нужно никаких ключей. Я позвоню ей по телефону.

— У нее есть телефон? — удивился Мейсон.

— Разумеется, у нее есть телефон. Слепая женщина, которая живет одна, не может обойтись без телефона. Но ее номер не указан в справочниках, и я — единственная, кто его знает. А теперь подождите, я пойду позвоню ей и спрошу, захочет ли она увидеть мистера Перри Мейсона и — как вас там?

— Пол Дрейк.

— Ну хорошо. Посмотрим, захочет ли она с вами разговаривать. — Женщина на секунду замолчала, а затем добавила: — Меня зовут Минерва Гудинг. Я — хозяйка этого дома. Живу на первом этаже, а другие два сдаю. Хвастать, конечно, нечем, но это — хороший и удобный дом. Значит, ждите меня здесь, а я с ней поговорю.

Миссис Гудинг отсутствовала всего несколько минут, а затем вернулась к двери.

— Прошу прощения, — сказала она, — но миссис Гиллман по телефону не отвечает.

— Она не отвечает! — повторил Мейсон.

Миссис Гудинг покачала головой.

— И на звонок в дверь она тоже не отвечает, — продолжал Мейсон.

— Это обычное дело. Но она всегда отвечает на телефонные звонки, когда дома, потому что знает, что ее номер есть только у меня одной. По-моему, ей звонит еще одна женщина, но я ее не знаю.

— Может быть, это — миссис Этвуд? — осторожно спросил Мейсон.

— Этвуд… Этвуд… Вроде как звучит знакомо. Я что-то слышала об Этвуд… Ее зовут София?

Мейсон кивнул.

— Ну я много слышала о Софии — вот только не знаю, Этвуд она или нет. Но что ни говори, а телефон миссис Гиллман не отвечает.

— Тут что-то не так, — сказал Мейсон. — Потому что она дома.

— Откуда вы знаете, что она дома?

— Мы в этом почти уверены. Тот человек в автомобиле, который стоит на другой стороне улицы, приглядывает за домом, — сказал Мейсон и поспешно добавил: — Чтобы заметить опасность, пока мы ее не предупредили.

— Да что это за опасность? — рассердилась миссис Гудинг.

— Честно говоря, — признался Мейсон, — мы и сами не знаем. Но у нас есть основания полагать, что у нее находится нечто, что хотел бы получить кто-то другой — человек, неразборчивый в средствах, который готов ворваться в дом, чтобы забрать это «нечто».

Миссис Гудинг, казалось, обдумывала это.

— Ну хорошо, — сказала она наконец. — Я открою дверь своим ключом и поднимусь наверх, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. А вы подождете меня здесь.

— Мы бы предпочли подняться с вами, — сказал Мейсон. — Если что-нибудь произошло, было бы неплохо иметь под рукой свидетелей.

— Свидетелей чего?

— Свидетелей того, что вы там обнаружите.

— Ладно, — немного подумав, сдалась миссис Гудинг. — Идемте, но предупреждаю: во-первых, ничего не трогайте, а во-вторых — без критики. Только представьте себе, что это вы слепые и живете совсем одни. Вам приходится самим готовить и мыть посуду, самим раздеваться, стелить постель и самим убираться. Человеку не так легко освоиться со всеми этими вещами и не путаться в них. И конечно же, у вас в доме не может быть необходимого порядка. Вам приходится мириться с тем, что у вас есть лишь руки да рот, и принимать вещи такими, каковы они есть. Я хочу, чтобы вы это поняли и не наводили тут критику.

— Мы понимаем, — сказал Мейсон. — Нас не интересует ни ее хозяйство, ни ее аккуратность.

— И, — гнула свое миссис Гудинг, — когда вы будете с ней говорить, попрошу вас не пугать ее, понимаете, о чем я? Вы можете сказать мне о том, что ей угрожает опасность, но я не желаю, чтобы вы напугали ее до смерти. Подумайте, каково это — все время жить во мраке ночном. Вставая с кровати ночью, вы никогда не знаете, не подкрадывается ли к вам кто-нибудь с ножом в руке. Можно приспособиться ко множеству вещей, но нельзя привыкнуть к страху. Так, вы пойдете за мной и будете стоять позади меня. Я не хочу, чтобы вы шастали по квартире, и я хочу, чтобы вы помнили об обстоятельствах, в которых приходится жить Эдит Гиллман. Время от времени я прихожу к ней и помогаю убраться и выгрести кое-какой мусор, потому что она не может, к примеру, подметать. Если вы слепы, вы не можете подмести в комнате, собрать пыль в совок, вынести ее куда-нибудь и вообще привести все в порядок. Вам приходится принимать вещи такими, какие они-есть. Значит, вы оба идете следом и стоите у меня за спиной.