Дело марсианцев

Как бы не пришлось торчать в Собрании до позднего вечера, прячась по комнатам или на чердаке, и беспомощно ждать нашествия татей! Вот до чего довели поэта размышления о судьбах государства. Пожалуй, если лаз так и не вскроется, он уже готов бы ринуться на битву с Дидимовым по улицам, разве что подождав темноты.

«А что, и в самом деле спокойно дождаться сумерек да пойти напролом? – задумался поэт. – На кой черт, прости Господи, мне эти грязные катакомбы? Может, и нет тут никакого лаза, а карта аллегорическая? Единение дворянства с купечеством символизирует». Мысль была свежей, однако обход и скрупулезный осмотр стены граф Балиор не прекратил. Каменное крошево гулко скрипело под его подошвами, споря громкостью с крысиной возней.

Так он преодолел саженей сто, повернув два раза, и наткнулся на вполне ухоженный пятачок подвала. Сюда вела отдельная лесенка, по которой, очевидно, лазали посланные за вином лакеи. Два обширных открытых шкапа с множеством специальных полок под бутылки выглядели как новые. И сами бутылки также блестели боками. Видимо, совсем недавно привезли свежую партию, дабы всю зиму потчевать вином гостей Дворянского Собрания. Две из полок были уже почти пусты.

– Вот и славно, – обрадовался Тихон и сдернул бутыль. Будет чем побаловать себя в тиши чердака или в еще каких сообразных обстоятельствах.

Тут наверху послышались шаги, и он поспешно отступил далее по своему пути, вдоль стены, дабы удалиться прочь от опасного места. Едва успел спрятаться за колонной, как люк на потолке резко заскрипел, и в подземелье хлынул дневной свет.

– Да три окорока принеси! – приказал дворецкий.

– Понял, понял… Я только и надрываюсь…

– Что ты там бормочешь, холоп?

– Молчу я.

По узкой лесенке спустился лакей, и Тихон не вытерпел, выглянул из-за колонны. Физиономия простолюдина в несвежей ливрее и даже без парика, отчего сальные растрепанные патлы были все напоказ, показалась графу знакомой. А, да ведь этот парнишка давеча осмелился сделать Тихону комплимент по поводу его эротических стишат! Недаром, видать, его гоняют в подвал за окороками – глуп на язык и недалек.

Лакей поднял масляный фонарь повыше и брезгливо принюхался.

– Крыса! – сказал он и совершил бутафорский выпад кухонным тесаком, будто пригвождая хвостатого зверька к полу. – Старик, ты крыса и подлый холоп.

– С кем ты там беседы разводишь?

– Серых тут развелось, сударь, вот и распугиваю!

Тут Тихон догадался поглядеть вдоль подвала и увидал, что между колоннами, как раз рядом с ним, протянута железная проволока, а на ней висят свиные окорока. Слишком уж поздно ситуация стала Тихону вполне ясна, так что он даже шевельнуться не успел, как световой круг от фонаря возник справа о него и на мгновение заморозил поэта.

Так же как, впрочем, и лакея. Но потом он резко вскричал и съежился, словно граф Балиор занес над ним батог.

– Что разорался? – опять спросил сверху дворецкий недовольным голосом.

Тихон с самым мрачным видом шагнул к лакею и прошептал тому на ухо несколько слов.

– На крысу наступил! – сглотнув, крикнул в ответ парень. И забормотал сразу и быстро, чуть не брызгая слюной от подобострастия: – Не извольте гневаться, ваше сиятельство, я только ваши слова повторил и безмерно прощения прошу, ежели напугал или как досадил, вот окорочок…

– Заткнись, а то как напугаю. Режь веревку, не смущайся.

Лакей в ужасе уставился на свой непомерный тесак, будто не держал его все это время, и уже почти выронил, однако опомнился и с поклоном отошел к ближайшему куску мяса.

– Да не вздумай кому проболтаться, что я тут инспектирую, живо места лишишься, – брезгливо придвинув лицо к нечесаной голове парня, сообщил поэт. – Башкиры грозились на княжеский пир напасть, вот и выискиваю тайные пути да ходы… Не слыхал ли чего подозрительного, да не видал ли тут, в подземелье?

– Нет, ваше сиятельство, – расплылся в скорбной улыбке лакей. – Разве нынче знают людишки такие предметы, что в старину ведали?

– Вот и я так думаю.

Если лакей и заподозрил в графе безумца, что вряд ли, виду он не подал, всячески выказывая почтение. При этом ухитрился ловко зажать между ухом и локтем мясо и перерезать грубое вервие, на котором то висело.

– А вот ведь что странно, ваше сиятельство, – проговорил вдруг слуга с воодушевлением. – Крыс-то сколько ни травим, а все лезут с того краю. – И он указал в направлении, еще не освоенном Тихоном. – И дует там по низу, когда яд раскидываешь. Может, и башкиры там пролезут, где серым сподручно?

Лакей подобострастно хихикнул.

– Дай-ка тесак, – сказал поэт, – подсоблю.

Он перерубил еще две веревки, не заботясь о том, успеет ли парень подхватить падающее мясо, но тот справился, ему даже для фонаря рук хватило.

– Двигай наверх, да помалкивай… А нож я себе пока оставлю, потом на полке с вином подберешь, или еще как верну в хозяйство.

– Всенепременно, ваше сиятельство.