Дело марсианцев

Внизу он тихо извлек оружие, пробирку с ядом и обмакнул в него по очереди четыре стрелы, а затем снарядил самострел. Три стрелы плотно укрепились снизу двумя ремешками. Оружие довольно удобно лежало в ладони, благодаря своей миниатюрности, и не потребовало особых усилий при заряжании. «Ну и глупо же, наверно, я выгляжу один-одинешенек в этих штольнях, приготовляясь к битве с несуществующими врагами», – пришла Тихону очередная ироническая мысль, которую он, разумеется, сразу отбросил.

Вся любовно собранная Акинфием обстановка в пещере сохранилась, исчезли только одеяла, книги и разная утварь. Никаких брошенных за ненадобностью предметов Тихон также не заметил, хотя смело обошел вертеп по кругу, высоко подняв свечу. Хотя… В пляшущем от сквозняка свете вдруг что-то тускло блеснуло. Граф Балиор присел и поднял с каменного пола почти целый сургучный кругляш с отпечатавшимся на нем оттиском. С одного боку к нему пристали бумажные волоски. Тихон вгляделся в круглый знак, ожидая увидеть обыкновенную почтовую печать, но вместо нее узрел крошечное паровое колесо и такой же кузнечный молот – они были обведены двумя кругами, и между ними имелась надпись строгими и угловатыми буквами, непохожими на книжные.

– Петр Сергеевич Дидимов… – прочитал Тихон. – Что же это такое?

Он слепо уставился перед собою, не в силах толком сосредоточиться. Значит, Манефа или кто-то еще получил и прочитал здесь письмо от заводчика, скрепленное его печатью? И даже не озаботился тем, чтобы разломать ее потом на мелкие кусочки? Невероятно! Кто же из двоих – главарь кошевников или Манефа были адресатами послания?

Так можно было ломать голову до самых петухов, поэтому Тихон просто кинул находку на каменную постель и вновь поднял самострел. Пора было двигаться дальше.

Согласно карте, ход отсюда был один, по нему-то и вывели поэта и механика злобные тати. Этой же дорогой и направился граф Балиор, тщательно выверяя каждый шаг, чтобы ненароком не споткнуться и не загреметь амуницией по камням. Свечу, увы, гасить было нельзя, иначе заблудиться ничего не стоило.

Через несколько минут он достиг первой развилки. Пока что карта не врала, как Тихон убедился, присев на валун и разложив ее на колене. Повернув направо, скоро можно было достигнуть той самой пещеры, где их с Акинфием спихнули в дыру. Ничего любопытного в том направлении не было. Другой ход также постепенно вел вниз, но при этом к целому «ожерелью» крупных вертепов, где вполне можно было учинить фальшивомонетную мастерскую.

Осторожность следовало удвоить. Поэт решил погасить свечу и прислушаться. Однако кроме тонкого свиста ветра ничего не услыхал, а вот носу почудилось, будто он улавливает запахи еды. Тихон потрогал котомку с провизией, но открывать мужественно не стал. А хотелось отчаянно. Нет, это сугубо для истощенной Манефы, поэту же довольно будет и пары крошек с ее стола.

И тут как будто кашель донесся до его слуха. Словно сама гора тяжко вздохнула, утомленная непоседливыми людьми – не привалить ли их каменьями, дабы неповадно было тут шастать? Лицо овеял стылый воздух, влажный и мертвенный, так что Тихону почудилось, что он угодил в склеп. Дрожь ужаса встряхнула его с головы до пят, и рука сама собой дернулась к спичкам. Скрюченный фитилек никак не желал разгораться, но вот наконец занялся и очертил вокруг поэта вековой камень.

Граф Балиору отчаянно захотелось повернуть обратно, но он истово взмолился Господу и зашагал вперед. Под ногами у него на довольно ровном полу видны были многочисленные отпечатки сапог, а один раз даже попался огарок свечи. Кажется, этим лазом пользовались нередко.

Внезапно Тихон отчетливо расслышал мужской голос. Он тотчас замер и задул пламя. И верно, впереди разговаривали два человека, но разобрать слова было нельзя.

Одной рукой держась за стену, а другой стискивая самострел, Тихон стал приближаться к собеседникам. Скоро он различил и свет, и тот даже помог ему ускорить шаг. Пара пологих спусков и плавных поворотов – и голоса стали вполне различимы.

– …Не уверен, что мы сможем повторить операцию по прежнему методу. Петр Сергеич, конечно, видит дальше нас и знает больше, но жандармы всех переполошили своими расспросами. Куда только Буженинов смотрит?

– У тебя есть другое предложение, Филимон? – сардонически отозвался второй.

Поэт чуть не вскричал «ага!» и не кинулся вперед, размахивая кинжалом и l’arbalète – он узнал голос главаря! Такой же надменный, с хрипловатыми нотками, властный и насмешливый, как и в прошлый раз. «Здесь мерзавцы», – с дрожью удовольствия от предстоящей тайной схватки подумал Тихон и сделал еще два шага вперед, к освещенному овалу стены – вертеп со злодеями скрывался поворотом тоннеля и виден не был.

При этом до него дошло, что тать произнес имя заводчика. Будто наткнувшись на дерево, Тихон встал и вновь спрятался в тени. Раз такое дело, не мешает узнать побольше, а то слишком уж много неясного в этом деле с кошевниками.

– И что ты имеешь ввиду под «прежним методом»? Уж не думаешь ли ты, что марсианцы с такою же ловкостью уведут князя?