«Дело» Нарбута-Колченогого

А в Одессе Владимир Нарбут прожил тогда ровно год – с 14 апреля 1920 года по 14 апреля 1921 года. Эти даты вообще не случайные в его жизни – 14 апреля 1888 года он родился, а 14 апреля 1938 года был расстрелян. 14 мая 1921 года в Харькове у него состоялась первая публикация. Так что число 14 было явно не простым в его судьбе.

В 1921 году многие одесские писатели начали уезжать из Одессы по причине приближавшегося к ней голода, о котором Нарбут написал стихотворение «Людоедство»:

Из рукава поповского (немного позже,
Чем нужно было) вытряхнула ночь звезду.
Порожнее вываривает Запорожье
Котлы, роящуюся роя резеду.
И дым накручивает канитель старушью,
Иголками простегиваясь через речь,
Над вкопанной, пугающей, как свая, глушью,
Скуля, поводит скулами степная сечь.

А что старухе, бестолковой и горбатой

Колдунье, до шатающихся по степи
Волков, до перемигивающейся с хатой
Звезды? Шипи, обиженный чугун, шипи.
Вчера, стучавшееся наискось в младенце,
Веретеном, споткнулось сердце, и в углу
Лишь перевязанное туго полотенце
Проветривает время и качает мглу.

А что старухе, головой простоволосой

За маятником, за иглой угнаться, что ль?
Догрызено, дососано ребро барбоса
И порохом растравливает чресла соль.
Шипи, обиженный чугун, шипи. Быть может,
Под животом краснеющим твои дрова
Обтянутся морщинистой, сухою кожей
И – человечья продерётся голова,
И, как вчера, сияющей литой гримасой
Начнёт кивать, топорщась, морщась, на топор:
Ну что ж, руби, переворачивая мясо,
С дельфинами вступающее в долгий спор.
Пускай мертвецкое лысеет бездорожье
И запекается солёная губа:
Несчастное моё ты, вдовье Запорожье,
Как снег, как холст, чиста, бела твоя судьба,

Беспалого, когтистого не станет следа,

И распадутся, лопнув в обручах, котлы
И патлы ведьм растреплются, и людоеда
У сонной, хлебной убаюкает полы, –
И снова ночь поволочится закоптелой
И хляби вызвездятся дробно и везде,
И вденется веретено пустое в тело,
И – заболтает о старушьей резеде…

Голод 1921 года был одной из самых чёрных страниц в ранней истории большевизма, поэтому любая форма пропаганды (а для партийных инстанций поэзия также относилась к ней) должна была быть предельно выверенной: «Постигшее нас бедствие коренится в прошлом и в попытках реакционных сил вернуть это прошлое…»

Первым на пути уезжающих из голодной Одессы был Харьков. Сначала в него убежали от пустых магазинов и базаров Валентин Катаев и Юрий Олеша, а следом за Олешей в Харьков переехала и его любимая женщина – Серафима Суок, одна из трёх сестёр-красавиц. Здесь же, в Харькове, в 1921 году Серафима официально вышла замуж, но только – не за Олешу… За Мака.

Однажды голод сыграл с Олешей и Симой плохую шутку. Олеша со своим шурином Эдуардом Багрицким как-то заметили, что известный в Харькове скопидом и «жила» бухгалтер по прозвищу «Мак» очень алчно поглядывает на стройненькую Симу, которую Олеша ласково называл Дружочек. Голодные поэты решили потрапезничать за счёт Мака и пришли к нему вместе с Симой. Они ели сёмгу, пили вино и закусывали лимоном. Потом, на сытый желудок, заспорили о поэзии и не заметили, как за хозяином-бухгалтером и Симой захлопнулись двери. Через некоторое время они вернулись, и Сима торжественно объявила, что хочет жить в роскоши, а потому только что вышла замуж за Мака.