Дело о дневнике загорающей

— Было бы очень здорово узнать, что он такое сообщил полиции, — задумчиво произнес Мейсон. Он бросил взгляд на Деллу Стрит. — Пошли, Делла. Я отвезу тебя домой. — Затем адвокат снова повернулся к Дрейку: — Если можешь, оставайся у себя до полуночи, Пол. Не удивлюсь, если события будут развиваться дальше в течение следующих двух часов.

Мейсон довез секретаршу до ее дома.

— До завтра, Делла.

— Шеф, ты собираешься встретиться с Баллардом? Если что-нибудь узнаешь, сообщи мне, ладно?

— Не сегодня. Ложись лучше спать. Завтра будет тяжелый день.

— Кому ты это говоришь? Я хочу знать, что происходит. И, кстати, тебе не стоит оставлять у себя в кармане такое количество наличных. Лучше дай их мне.

— Нет, Делла. Я очень волнуюсь. Никогда бы раньше не подумал, что меня станет беспокоить уплаченный клиентом гонорар. Я не ожидал получить его так быстро.

— Но она все делает именно так, шеф. Видимо, она пытается поймать тебя в ловушку.

— Похоже, что так, — согласился Мейсон.

— Оставь их у меня.

— Тогда в ловушке окажешься ты. Я сам займусь этим вопросом. Постарайся выспаться, Делла.

Она исчезла в дверях многоквартирного дома, а Мейсон поехал на пересечение Флоссман-авеню и Десятой улицы, остановился у автозаправочной станции и попросил одного из работников:

— Заправьте мой автомобиль, пожалуйста. А мистер Баллард сегодня здесь?

Работник показал на мужчину, сидевшего в конторе. Через окно было видно, что он держит в руках какой-то список и проверяет цифры на калькуляторе.

Мейсон вошел в контору и подождал, пока мужчина не поднимет голову от листа бумаги.

— Мистер Баллард?

— Да.

— Меня зовут Перри Мейсон.

— Адвокат?

— Да.

— Много о вас слышал. Рад познакомиться лично. Что привело вас сюда?

— Я бы хотел уточнить некоторые аспекты одного дела, о котором вам, возможно, очень неприятно вспоминать.

— Вы имеете в виду кражу в Коммерческом банке?

— Да.

— Меня это не смущает — по крайней мере, теперь. Они, конечно, меня сразу же выгнали, но, в конечном итоге, эта неприятность неожиданно обернулась благом. Только я не могу понять, почему это вас интересует?

— У адвоката много разных интересов.

— Да, наверное.

— Я могу задать вам пару вопросов об этом деле?

— Зачем?

— Получение определенной информации может сыграть важную роль для одного из моих клиентов.

— В таком случае мне надо знать, кто ваш клиент.

— Вы же понимаете, что я не могу открыть его имя. Расскажите, пожалуйста, о той ставке, которую вы сделали. Вы часто играете на скачках?

— Что вы имеете в виду под словом «часто»?

— То есть тот случай был каким-то особенным?

— Еще бы! Мне подсказали, на какую лошадь ставить, и я выгреб все, что у меня было в бумажнике.

— Лошадь выиграла забег?

— Да. Выигрыш составил двадцать два доллара семьдесят пять центов на каждые два доллара. А я сотню поставил!

— Неплохо, — заметил адвокат.

— Я выиграл на скачках, но потерял работу, — ответил Баллард. — В какой-то момент я думал, что мне пришел конец, но выплыл. Теперь все в порядке. Если бы я остался в банке, то так бы и работал инспектором с мизерным жалованьем.

— Мы можем поговорить о том, что произошло в тот день? — спросил Мейсон.

— Зачем?

— Хочу, чтобы у меня в голове сложилось представление о происшедшем.

— Да ничего особенного, в общем-то, и не было. Пролистайте старые газеты — вот и весь рассказ. Или почти весь рассказ.

Мейсон показал пальцем из окна на свою машину.

— Я попросил ее заправить. Вы торопитесь?

— Нет, — ответил Баллард, оценивающим взглядом осматривая Мейсона. Наконец, он отложил в сторону лист, на котором записывал цифры.

Баллард встал со стула и Мейсон увидел, что у него короткие ноги, но широкие плечи и большая голова. На вид ему быдло лет пятьдесят пять. Серые глаза прямо смотрели на собеседника из-под густых бровей, короткие волосы уже поседели. По Балларду сразу же становилось понятно, что он работает с цифрами и признает только правильный или неправильный результат, для него не существует слова «приблизительно», есть только один точный ответ.

Мейсон опустил глаза на письменный стол, где лежало несколько ведомостей и листов бумаги. Он обратил внимание, что каждая циферка выведена с каллиграфической четкостью.

— Я как раз собирался закрываться, — сообщил Баллард. — Я стараюсь каждый вечер забрать наличку до десяти. Оставляю только мелочь, чтобы было чем давать сдачу клиентам. Обычно бензоколонки обворовывают где-то около полуночи. Я этим артистам ничего не оставляю. С тех пор, как слухи об этом распространились по округе, они даже и не пытаются ко мне заглядывать.

— Понятно. Расскажете мне о краже в банке?

— Вначале мне надо знать, зачем вам эта информация.

— Хочу выяснить, кто же на самом деле был виновен.

— Вы не думаете, что Дюваль провернул то дельце?

— Так решили власти.

— Но вы с ними не согласились?

— Пока мне не на чем строить выводы. Пытаюсь не формулировать окончательное мнение.

— Понятно.

— Возможно, если вы не хотите говорить о деньгах, мы могли бы поговорить о Дювале. Что он за человек?

— Вопрос века.

— А ответ?

— Ответа нет.

— Почему?

— Его невозможно классифицировать. На него трудно навесить этикетку.