Дело о фальшивом глазе

— Конечно. Но, подъезжая, он мог бы ее выключить. А он заставил дрожать весь аэропорт. Конечно, Коулмар понял, что это за ним. Он спрятался в туалете, пристроился к замочной скважине и ждал, как развернутся события. Однако сержант догадался, что Коулмар может укрыться в туалете, и сразу же направился туда. Коулмар просунул пистолет сквозь стекло в двери и открыл огонь. Если бы он не нервничал, то убил бы Голкомба с первого выстрела. Человек поумнее Голкомба подошел бы сбоку, вышиб дверь, нацелил пистолет и приказал преступнику выйти. Но не Голкомб. Он прямиком рванул к двери. А дальнейшее его поведение вызывает у меня уважение и восхищение. Пуля сорок пятого калибра попала ему в плечо. А я тебе скажу, сестричка, что такая пуля, попав человеку в плечо, сшибает его с катушек долой. Голкомб даже не успел достать свой пистолет.

Делла кивнула.

— Расскажи-ка, — попросил Мейсон, — остановился ли он, чтобы достать свой пистолет? Как он себя повел?

— Продолжал двигаться, — сказала она. — Удар пули развернул его на сто восемьдесят градусов. Он выпрямился, выпятил челюсть и, все так же шагая к двери, вытащил пистолет. Коулмар выстрелил еще раз, тогда Голкомб принялся палить через дверь. Посмотрели бы вы, какие дыры оставили пули в деревянной двери. Прямо стрельба по мишени во время полицейских учений.

Мейсон покачал головой и сказал:

— Чертовски хороший парень. Храбрец.

Мейсон развернул газету. Портрет Бюргера был дан шириной в три колонки.

«Победа окружного прокурора, который придумал хитрую ловушку для убийцы Хартли Басета».

Правее и ниже был портрет сержанта Голкомба.

И тут же рисунки: сержант Голкомб атакует дверь мужской уборной, стреляя с бедра, в то время как Коулмар, скорчившись в кабине, палит в полицейского из револьвера сорок пятого калибра.

— Они своеобразно воспользовались вашей добротой, — сказала Делла Стрит. — Вы держали все карты в руках, а плоды пожинают они.

Мейсон усмехнулся:

— Ты проследила, чтобы Тельма Бевинс получила деньги?

— Да, и еще она получила премию от Питера Брунольда. А что бы вы делали, шеф, если бы она потерпела неудачу? Она могла испугаться и все рассказать до того, как попала на скамью свидетелей.

— Если бы это случилось, Бюргер не поверил бы ни единому ее слову и считал бы ее искусной лгуньей, которая пытается выгородить меня. Строя на ней свою игру, я рассчитывал на то, что Бюргер загипнотизирован ее описанием.

— Но если бы он ей поверил?

— Я мог бы устроить Коулмару перекрестный допрос. Но мне не хотелось этого делать.

— Почему?

— Это могло выглядеть, как желание задеть прокурора Бюргера. Мы с ним откровенно поговорили. Он боится наказать невиновного человека, и без того ему пришлось много пережить, когда все решалось в комнате судьи. Представь, как бы он себя чувствовал, если бы все это выяснилось в ходе официального, а не предварительного судебного разбирательства.

— Шеф, а как попал глаз в руку Гарри Маклейна? Ведь Коулмар не мог этого сделать?

Он ответил ей многозначительной улыбкой, и Делла Стрит все поняла.

— Но зачем вы это сделали?

— Все было бы хорошо, если бы Брунольд сидел в тюрьме, но, к несчастью, в этот момент он оказался на свободе. Фактически я сам навел на него полицию.

— Но, во-первых, вы не имели права так поступать. Во-вторых, это было бы не я… я… не могу сказать…

— Тебя смущает этическая сторона?

— Не совсем. Я понимаю вашу позицию. Но все же это крайность. Вы наполовину святой, наполовину дьявол.

Он засмеялся:

— Правильно. Я не люблю середины.

— А как насчет Хейзл Фенвик?

— Ее скоро поймают, — ответил Мейсон. — Дик Бассет чуть не стал очередной ее жертвой. Если бы не произошло это убийство, Синяя Борода увеличила бы свою коллекцию еще на двух человек.

— На двух?

— Конечно. Сперва она бы разделалась с Хартли Бассетом, а потом с Диком. Видимо, и Сильвии Бассет тоже пришлось бы туго.

— Но как могут женщины так поступать?

— Это болезнь. Умственный заскок… О-хо-хо… Кажется, мне придется просмотреть всю эту груду почты. Письма, памятные записки…

Мейсон принялся перебирать бумаги и внезапно замер.

— А тут кое-что есть, — сказал он.

— Что такое? — спросила Делла.

— Если кто-то наследует смотрителю дома, наследует ли он кота этого смотрителя? — проговорил Мейсон, читая памятную записку.

— О чем вы толкуете?

— Памятная записка от Джексона, — ответил Мейсон. — Чудаковатый привратник с высохшей ногой, костылем и котом. Он работал у одного старого скряги, не менее эксцентричного, чем привратник. Скряга оставил собственность некоему лицу при условии, что привратник будет у него работать до конца своих дней. Наследник согласился с этим условием, но потребовал, чтобы привратник избавился от кота. Все это здесь, в памятной записке. Прочти ее, Делла… Клянусь святым Георгием! Я займусь этим делом сам. Оно меня позабавит, дело о коте привратника!