Дело о государственном перевороте

Аркадий Аркадьевич не стал сразу отвечать, а поднёс к губам чашку, чтобы было время для небольшого анализа. Начальника уголовного розыска подняли с постели ни свет, ни заря. Нападение совершено на высокопоставленную личность, разъезжающую в царском автомобиле. Грабители – простые разбойники без политического уклона. Даже ради собрата, министра, Малянтович так бы не старался, значит….

Кирпичников поставил чашку на стол, взглянул прямо в глаза министру, улыбнулся и сказал:

– Я бы хотел о нападении поговорить с Александром Фёдоровичем.

– Как? – изумился Павел Николаевич. – Как? – Потом махнул рукой. – что я удивляюсь? Это вы же начальник уголовного розыска, но всё—таки, как вы догадались.

– Павел Николаевич, ничего сложного в рассуждениях нет, я просто сопоставил некоторые факты.

– Какие?

– Ради кого—нибудь из правительства, простите за прямоту, вы не стали бы среди ночи меня вызывать, утром бы пояснили, кто стал жертвой грабителей. Потом вы упорно не называли имени пострадавшего. Тем более, что на авто из царского гаража ездит Председатель правительства. Ваше нежелание, то есть нежелание высокопоставленного лица афишировать столь печальный случай, говорит в пользу только одного имени. Остаётся его вставить в полученные сведения, и оно….

– Керенский, – с выдохом произнёс Малянтович, – всё просто. Цепь рассуждений и… Хорошо, Аркадий Аркадьевич, я… постараюсь сделать так. Чтобы Александр Фёдорович вас принял, но, – быстро сказал он, – не могу обещать. Сами понимаете, у нашего главы государства слишком много более важных дел, нежели как поиски каких—то там бандитов.

– Павел Николаевич, наше время слишком сложное, когда необходимо решать вопросы, от которых зависит существование государства, но поверьте, я не хочу преувеличивать роли уголовного розыска, спокойствие граждан немаловажное обстоятельство. И если завтра горожане не смогут себя на улицах чувствовать себя в безопасности, то они могут выйти и смести существующую власть, как в феврале.

– Да, вы, – возмутился министр, у него не хватало слов, и он только раздувал щёки от возмущения.

– Павел Николаевич, – спокойным голосом произносил Кирпичников. – мои слова ни в коей мере не направлены против власти, я – сыщик и умею ловить преступников. Никогда в жизни не стремился стать политическим деятелем. Ошибка Временного Правительства в том, что выпустили из тюрем не только противников царского режима, но и всяких воров, грабителей и убийц. Я ни в коей мере не осуждаю этого решения, но надо было сразу же искоренить преступность на улицах или, по крайней мере, сделать всё, чтобы граждане чувствовали дома себя в безопасности.

– Я даже не знаю, – руки Малянтовича вцепились в подлокотники кресла. – устраивать вам встречу с Керенским или нет.

– Если вы имеете желание начать истреблять всякую уголовную шваль, то в вашей власти испросить аудиенции для меня.

– Я вас услышал, – глаза министра горели.

– Разрешите, Павел Николаевич, мне отправится домой. Извините, но сегодня я слишком устал. Тем более предстоят похороны моего сотрудника, погибшего от руки противника нынешней власти.

– Не смею вас задерживать, – сухо сказал Малянтович, но тем не менее протянул руку Кирпичникову и с интересом посмотрел на начальника Бюро уголовного розыска.

Не успел Кирпичников выйти из здания Министерства, дверь которого услужливо открыл привратник, сзади послышался торопливый топот догоняющих ног.

«Как в старые добрые времена, – вначале подумал начальник уголовного розыска. Натягивая на руки перчатки, а потом мелькнуло, – а что этому—то надо?»

Секретарь министра, глубоко дыша от быстрого бега, произнёс:

– Аркадий Аркадьевич, Павел Николаевич просит вас вернуться.

– В чём дело?

– Прошу прощения, но причины я не знаю.

Кирпичников остановился, с минуту подумал и пошёл к лестнице, следом семенил Сергей Григорьевич.

Сафрон с неподдельным интересом рассматривал гостиную, портреты на стенах, дорогую посуду за стеклянными витринами. На лице играли желваки. Мол, могут жить люди, а его детство прошло в кромешной нищете и вечных отцовских побоях.

– Доброй ночи, господа! Чем могу быть полезен? – Раздался довольно громкий приятный на слух голос. У дверей стоял хозяин в надетом байковой халате, перехваченном витым толстым шнуром.

– Сидор Викентьевич Парамонов? – Спросил Сафрон, лицо преобразилось в заискивающее, но с мёртвыми глазами, которые прищуренными щёлочками смотрели на хозяина.

– Совершенно верно, я – Парамонов, позвольте узнать цель вашего визита в столь поздний час? И позвольте полюбопытствовать с кем имею честь разговаривать?

– Николай Михайлович Сафронов, экспроприатор, – улыбнулся собственной шутке главарь.

– Не расслышал вашей должности?

Мартын ступил на шаг вперёд, но остановился под пристальным взглядом Сафрона.

– Нет, – улыбка главаря стала шире и добродушнее, – вы, Сидор Викентьевич, расслышали правильно мою нынешнюю должность, экспроприатор, – поклонился, словно на сцене, поднеся руку к груди.

– Экс…экс…про… – хозяин так и не смог сказать слово до конца.