Дело о мрачной девушке

— Если мы не объясним этот звонок, то теория получается неполной, — продолжал Мейсон. — Вспомни, окружной прокурор строит свою версию только на косвенных уликах. Чтобы добиться обвинения на основании косвенных улик, требуется исключить все разумные гипотезы, кроме виновности.

Детектив махнул рукой.

— Обычные рассуждения адвоката. И, кстати, я считаю, что приговор твоей клиентке, в общем-то, будут выносить газеты.

— В самое ближайшее время газеты сообщат, что бьюик — самый важный факт во всем деле, — ответил Мейсон.

— Но он не был украден! Он даже не покидал гаража!

— Так утверждает дворецкий.

Внезапно Дрейк замолчал. На лице его появилось задумчивое выражение.

— Ты хочешь сказать, что дворецкий врет?

— В настоящий момент я не готов делать каких-либо заявлений, — сказал Мейсон.

Дрейк заговорил монотонным голосом, словно думал вслух:

— Конечно, если дворецкий сам брал машину, чтобы куда-то съездить, потом отвел спидометр назад, а Нортон позвонил в полицию с тем, чтобы водителя арестовали, независимо от того, кто он, а затем дворецкий вернулся и узнал про звонок…

Дрейк замолчал. Он, ни слова ни говоря, сидел несколько минут, а затем грустно покачал головой.

— Нет, Перри, это не пойдет.

— Я не спрашиваю тебя, что пойдет, а что не пойдет, — улыбнулся Мейсон. — Я хочу получить от тебя факты. И, вообще, слезь с моего стола, мне надо работать. Начинай слежку в открытую, причем как можно скорее. Я должен знать, в чем они признаются.

— Ты представляешь и Глиасона и девчонку?

— Да, теперь да. Фрэнсис Челейн не отступится от своего мужа. Она попросила меня его представлять.

— Понятно. Теперь я хочу узнать у тебя еще кое-что. Меня об этом уже спросила дюжина людей, и я надеюсь, что ты не обидишься, я делаю это для твоего же блага, все в городе говорят об этом. Люди интересуются, почему адвокат защиты не настаивает на отдельных судебных процессах над мужчиной и женщиной? В таком случае вначале состоится процесс над мужем, и у тебя появится возможность выяснить, какие у них имеются доказательства, а также допросить всех их свидетелей перед тем, как начнется судебный процесс над Фрэнсис Челейн.

— Это невозможно, Пол. Суд не позволит проводить отдельные процессы, — ответил Мейсон.

— Но ты можешь попытаться, — возразил детектив.

— Нет, — улыбнулся адвокат. — Я вполне доволен тем, как складывается ситуация сейчас. Пусть будет один процесс над обоими.

— Тебе решать, — сказал Дрейк. — Я сейчас же обеспечу слежку в открытую.

18

Перри Мейсон появился у входа в комнату для свиданий в огромном здании тюрьмы.

— Я пришел к Роберту Глиасону, — сообщил он ответственному надзирателю.

— Вы его адвокат?

— Да.

— Когда его арестовали, вы не были его адвокатом.

Мейсон нахмурился.

— А теперь я его представляю. Вы собираетесь привести его, или мне обратиться в суд и заявить, что надзиратели отказали мне в возможности поговорить с клиентом?

Надзиратель посмотрел на адвоката, пожал плечами, ни слова не говоря повернулся и исчез. Через пять минут он вернулся и проводил Мейсона в комнату для свиданий.

Во всю ее длину стоял стол. В центре стола на пять футов вверх поднимался тяжелый металлический экран из мелкой сетки, отделяющий заключенных от адвокатов. Роберт Глиасон выбрал место где-то в середине стола. Увидев Мейсона, он встал и радостно улыбнулся. Адвокат дождался, пока надзиратель не удалится за пределы слышимости, затем опустился на стул и внимательно посмотрел на обвиняемого в убийстве мужчину.

— Когда будете отвечать на вопросы, говорите тихим голосом, — предупредил адвокат. — Говорите правду, независимо ни от чего и ни от кого, как бы неприятна она ни была.

— Хорошо, сэр, — кивнул Глиасон.

Мейсон нахмурился.

— Вы делали заявление окружному прокурору? — спросил адвокат.

Глиасон кивнул.

— В письменном виде?

— То, что я говорил, стенографировалось. Потом это расшифровали, отпечатали на машинке и дали мне подписать.

— Вы уже подписали?

— Пока нет.

— Где сейчас находится заявление?

— У меня в камере. Они дали мне его прочитать.

— Странно, — заметил Мейсон. — Обычно они делают все возможное, чтобы обвиняемый как можно скорее подписал заявление.

— Я знаю, — сказал Глиасон. — Они и меня пытались заставить, но я им заявил, что еще должен подумать и сразу подписывать ничего не собираюсь.

— Это вам не поможет, — устало сообщил ему адвокат. — Если вы говорили в присутствии судебной стенографистки, то она имеет право дать показания в суде, исходя из своих записей.

— Именно это мне сказали и люди окружного прокурора. Но я все равно пока ничего подписывать не собираюсь.

— Почему?

— Потому что я думаю отказаться от своих слов, — тихо ответил Глиасон.

— Вы не можете этого сделать. Зачем вы тогда вообще рот открывали?

— Я могу сделать все таким образом, как задумал, — возразил Глиасон.

— Сделать что?

— Отказаться от заявления.

— И каким образом?

— Я возьму на себя всю ответственность за убийство.

Мейсон уставился на обвиняемого сквозь разделявший их тяжелый экран.

— Это вы убили Эдварда Нортона?

Глиасон закусил губу и отвел глаза.