Дело о небрежной нимфе. Показания одноглазой свидетельницы. Дело о пленительном призраке

— Да не знаю! Не знаю, как ответить на этот вопрос. На мне лежала ответственность за то, чтобы этот кошелек был положен в конверт с подписями свидетелей.

Я лично положил его туда. Эти джентльмены доверили мне сделать это, и я это сделал. Я взял на себя ответственность.

— После того как вы подождали, шериф. Как долго длилось это ожидание?

— Просто я ждал, пока кошелек высохнет.

— Итак, все эти подписи на этом конверте означают, что бывшие вместе с вами люди, по вашему предложению, расписались на пустом конверте, считая, что таким образом они смогут опознать этот кошелек, когда он будет предъявлен на суде в качестве вещественного доказательства, и доверили вам положить кошелек в конверт позднее.

— Не вообще позднее, а просто в более поздний час того же дня.

— Вы не помните, во сколько это случилось? — спросил Мейсон.

— Нет, точного часа я не помню.

— А точный день?

Шериф опять переменил положение.

— На это я уже ответил, — сказал он.

— А теперь рассмотрим конверт, содержащий вещи, которые находились в кошельке, — сказал Мейсон. — Там, очевидно, есть ключи, зажигалка, визитная карточка, и тем не менее подписи и на этом конверте превосходные. Полагаю, что с ним произошло то же самое, что и с предыдущим.

— Да, сэр.

— Другими словами, люди, по вашему предложению, расписались на пустых конвертах, а вы вложили в один — кошелек, в другой — остальные вещи гораздо позднее.

— Вовсе не гораздо позднее, а очень скоро.

— Вы же сами сказали, что кошелек и его содержимое были помещены в два отдельных конверта в одно и то же время, и вы показали, что кошелек был положен в конверт лишь после того, как он совершенно просох.

— Ну и что, все это находилось у меня. И ничего с ними не случилось, — недоумевал шериф.

— Где же вы оставляли кошелек? — спросил Мейсон.

— В своем офисе.

— Но вы не оставались в вашем офисе все то время, пока кошелек высыхал там?

— Я его положил перед электрическим камином, чтобы он скорее сох.

— И как долго он пролежал перед камином?

— Я вам сказал, что не знаю.

— Но, возможно, вы положили кошелек в конверт по прошествии двух дней?

— Если вы хотите придираться к мелочам, то… не знаю…

— Благодарю вас, — с улыбкой удовлетворенно произнес Мейсон. — Да, я хочу придираться к техническим мелочам. — А теперь, ваша честь, — обратился Мейсон к судье Кэри, — оказывается, местонахождение этого кошелька не может быть установлено точно и что вполне возможно, что газетная вырезка могла быть положена в него когда угодно, на протяжении тех двух дней, когда кошелек высыхал. Суд должен обратить внимание также и на то, что на вырезке нет никаких заметных следов соленой воды.

— Вырезка лежала в небольшой коробочке, вроде футляра для румян, — объяснил шериф.

Судья Кэри задумался, нахмурив брови.

— Не думаю, что была какая-то попытка повести суд по ложному пути, однако шериф должен понимать, что заставить свидетелей расписаться на пустом конверте было просто недопустимо. Суд не может в настоящее время приобщить этот кошелек к вещественным доказательствам, но будет иметь его в виду в дальнейшем ходе судебного разбирательства. Приближается время перерыва, господин окружной прокурор, и…

— У меня еще несколько вопросов к этому свидетелю.

— Очень хорошо, — разрешил судья.

Манера Глостера заметно потеряла свою торжествующую уверенность. Теперь он был вынужден обороняться, и это не могло его не злить.

— Что еще вы делали, шериф, когда в тот вечер оказались на борту яхты обвиняемой?

— Я осмотрел ее и все вокруг.

— И что вы нашли на яхте?

— Нашел юбку, насквозь промокшую от соленой воды спереди, на том месте, где приходятся колени, если бы особа, на которой юбка была надета, встала на них. На правой стороне юбки я обнаружил пятно красноватого цвета.

— И что вы сделали?

— Я передал юбку в лабораторию для того, чтобы установить, не кровь ли это.

— А теперь, ваша честь, — с улыбкой сказал Глостер, — я совершенно готов уйти на перерыв.

— Отлично, — одобрил судья Кэри. — Суд удаляется на перерыв до десяти часов утра завтрашнего дня.

Глава 15

Дороти Феннер беспокойно озиралась, ища глазами надзирательницу.

— Увидимся утром, — сказала она адвокату.

— Минуту, — поднял руку Мейсон, — не уходите, мне нужно задать вам один вопрос. Дороти, смотрите на меня. Дороти, повернитесь и смотрите сюда, на меня!

Она в нерешительности повернулась, у нее задрожали губы.

— Нет, нет, — сказал Мейсон, — глупышка вы этакая. Люди на вас смотрят. Скажите, вы туда ходили? Ходили?

Она опустила глаза.

— Давайте сделаем вид, будто мы разговариваем о каких-нибудь пустяках, — предложил Мейсон. — Вот… притворитесь, будто вы это читаете. — И он вынул из портфеля какое-то письмо, положил его перед Дороти. — А теперь говорите, вы ходили туда?

— Я… я…

— Если вы сейчас вздумаете зареветь, когда на вас глазеют зрители и за вами наблюдают газетные репортеры, вы подпишете себе билет в один конец — газовую камеру. Теперь говорите мне правду. Ходили вы туда?

— Да, — почти шепотом произнесла она.

— Продолжайте!