Дело о пеликанах

Барр отрицательно покачал головой. Что ж, если запахнет жареным и инициатива выпадет из его рук, он с готовностью поговорит и с Эмилем, коль это будет необходимо. Но только не сейчас. Пока он будет тверд.

– Я уполномочен говорить только с Маттисом, – сказал Барр с невозмутимым видом.

Улыбка почти исчезла с лица Эмиля. Он указал на стоявшее посреди сада здание в стиле бельведер с окнами от пола до потолка. Ряды тщательно ухоженных кустов и цветов окружали его со всех сторон.

– Господин Маттис находится в своем бельведере. Следуйте за мной.

Они вышли из солнечной комнаты и медленно шли вокруг мелкого пруда. В желудке у Барри стоял комок, но он шел за своим маленьким приятелем как ни в чем не бывало. По саду разносился шум водопада. Узкая дорожка вела к бельведеру. Они остановились у дверей.

– Боюсь, что вам надо снять обувь, – сказал Эмиль с улыбкой. Сам он уже стоял без ботинок.

Барр расшнуровал свои и поставил у двери.

– Не наступайте на полотенца.

– Полотенца?

Эмиль открыл дверь, и Барр вошел один. Комната была абсолютно правильной круглой формы диаметром около пятнадцати метров. В ней стояли три кресла и софа, покрытые белоснежными простынями. Толстые махровые полотенца лежали на полу, образуя ровные тропинки по всей комнате. Сквозь стеклянную крышу ярко светило солнце. Открылась дверь, и из маленькой комнатки вышел Виктор Маттис.

Барр замер и вытаращил глаза. Он оказался худым до измождения, с длинными серыми волосами и грязной бородой. В одних спортивных шортах белого цвета, он осторожно ступал по полотенцам, не глядя на Барра.

– Сядь там, – сказал он, указывая на одно из кресел. – Не наступай на полотенца.

Обойдя полотенца, Барр сел на указанное место. Маттис повернулся к нему спиной и смотрел в окно. Его темно-коричневая кожа была словно дубленой. На ногах выступали безобразные вены. Ногти были длинными и желтыми. Он наверняка уже давно сошел с ума.

– Что тебе надо? – тихо спросил он, глядя в окно.

– Президент направил меня к вам.

– Он не посылал. Это сделал Коул. Я сомневаюсь, что президент об этом знает.

Может быть, он не был сумасшедшим. Когда он говорил, на его теле не двигался ни один мускул.

– Флетчер Коул – начальник штаба у президента. И он послал меня.

– Я знаю, кто такой Коул, и знаю, кто ты. И мне известно о твоем маленьком подразделении. Так что же тебе от меня надо?

– Мне нужна информация.

– Со мной не надо играть в эти игры. Говори конкретно.

– Вы читали дело о пеликанах?

Тщедушное тело не шелохнулось.

– А ты читал?

– Да, – быстро ответил Барр.

– Ты считаешь, что это правда?

– Не исключено. Вот почему я здесь.

– Почему господин Коул так обеспокоен этим делом о пеликанах?

– Потому что эту историю раскручивает пара репортеров. И если она соответствует действительности, мы должны немедленно об этом знать.

– Кто эти репортеры?

– Грэй Грантэм из «Вашингтон пост». Он первый пронюхал про дело и знает больше других. И продолжает усиленно копать. Коул считает, что он вот-вот что-нибудь опубликует.

– Мы можем позаботиться о нем, разве не так? – сказал Маттис в окно. – Кто второй?

– Рифкин из «Таймс».

За все время разговора он так и не сдвинулся ни на дюйм. Барр посмотрел на лежавшие вокруг простыни и полотенца. Да, он скорее всего сошел с ума. Место было стерильным и пропахшим дезинфекцией. Возможно, он был болен.

– Господин Коул считает его соответствующим действительности?

– Я не знаю. Он очень беспокоится по его поводу. Вот почему я нахожусь здесь, господин Маттис. Мы должны это знать.

– Что, если в нем изложена правда?

– Тогда у нас появятся проблемы.

Маттис наконец шевельнулся. Он перенес свой вес на правую ногу и сложил руки на узкой груди. Но взгляд его глаз оставался неподвижным. Вдали виднелись песчаные дюны и верхушки волн, но это был еще не океан.

– Знаешь, о чем я думаю? – тихо спросил он.

– О чем?

– Я думаю, что проблемой является Коул. Он дал это дело слишком многим людям. Он передал его в ЦРУ и позволил тебе его увидеть. Вот что по-настоящему меня беспокоит.

Барр не нашелся что ответить. Смешно было подозревать Коула в том, что он хотел, чтобы дело распространилось. «Проблема – это вы, господин Маттис. Это вы убили судей. Вы запаниковали и убрали Каллагана. Вы, алчные ублюдки, которые не захотели довольствоваться своими пятьюдесятью миллионами».

Маттис медленно повернулся и посмотрел на Барра. Глаза его были мутными и красными. Он совершенно не походил на того Маттиса, который был снят на фотографии вместе с вице-президентом. Правда, это было семь лет назад. За эти годы он постарел на все двадцать и, возможно, окончательно выжил из ума.

– Вина лежит на вас, клоунах из Вашингтона, – произнес он несколько громче.

Барр не мог смотреть на него.

– Это правда, господин Маттис? Мне надо знать только это.

Сзади него беззвучно отворилась дверь. Ларри, в одних носках, крадучись сделал два шага, стараясь не наступать на полотенца, и замер за спиной у Барра.

Маттис прошел по полотенцам к стеклянной двери и открыл ее. Глядя вдаль, он мягко произнес:

– Конечно же, это правда.