Дело о плачущем призраке. Дело о беспокойном графе (СИ)

-- Ага, -- засмеялся Евгений Павлович, -- не вынесла душа поэта? Я знал: сколько бы ты ни язвил, все равно предложишь даме кров.

-- Не тверди дама, что она – та самая Гольдберг, получила бы отдельную комнату, -- тоже засмеялся собеседник. – Тем более, мы с тобой вряд ли сегодня ляжем. Но прекрасная Саломея нуждается в уроке. Да и вся компания тоже. Тебе как педагогу это должно быть близко.

-- Арсений Кузнецов по-настоящему любит литературу, -- вступился за ученика Красилов. – Конечно, мнит себя революционером, но с возрастом это пройдет. А что он за сестрой не уследил... чего ты хочешь от двадцатилетнего юноши?

-- Хочу, чтобы юноша сперва думал, а потом делал. Но хватит об утопиях, вернемся к реальности. Что ты сейчас намерен делать?

-- Если не нужна моя помощь, я бы вернулся в зал ожидания. Там намечаются интересные дебаты... о литературе, о судьбе России...

-- Да уж справимся без тебя. Возможно, я тоже потом приду. Ну, держись! Скоро нас ждут дурные вести.

Ася невольно застонала. Она не сомневалась, что этот человек знает, о чем говорит, и Лев Николаевич действительно умирает.

-- Вам стало хуже? – Александр Александрович, услышав стон, приблизился к постели девочки.

-- Почему князь Андрей погиб, а Наташа вышла замуж за Пьера? – вырвалось у Аси вместо ответа. – Это неправильно. И в жизни часто бывает неправильно.

-- В жизни только неправильно и бывает, -- пробормотал себе под нос Александр Александрович.

-- Значит, хотя бы в книгах должно быть правильно! – в отчаянье вскричала Ася.

Собеседник покладисто кивнул.

-- Да, Лев Николаевич сглупил. Зато вы точно знаете, как исправить дело. «Я умру, если ты не оправишься от раны», – и Наташа окропила одро князя горячими слезами. Или не горячими, а горючими? После чего бедняге пришлось срочно выздороветь и жениться.

-- Это мне чудится в бреду, да? – сообразила девочка. – Вы не можете знать об историях, которые я сочиняю. Я о них даже брату не рассказывала. Вообще никому!

-- В бреду так в бреду, -- согласился адвокат. – Сейчас Анфимьевна принесет лекарство, и будете спать.

...Проснулась Ася резко, будто ее кто-то толкнул.

-- Я слышала о вас много лестного, -- нежно мурлыкал голос Саломеи прямо в ухо девочки. – Впрочем, нелестного тоже. Остается вынести собственный приговор. Чай вы завариваете просто божественно!

Сев на кровати, Ася пошарила рукой по стене. Она была деревянная, кое-как заклеенная шершавыми бумажными обоями. Прямо у изголовья сквозь них пробивался тонкий луч света. Ого, сквозная щель! Не только слышно, но и видно.

«Подсматривать нехорошо», -- напомнил внутренний голос. «Молчи, дурак, без тебя знаю», -- осадила его Ася, прильнув к щели.

Саломея, в алом платье с низким вырезом, сидела за столом так близко к Александру Александровича, как только позволяли приличия. Или даже как они не позволяли.

-- Вы бы накинули платок, -- отхлебнув чаю, предложил адвокат. – Здесь прохладно.

-- Я пришла к вам сюда в надежде на тепло, -- пропела Саломея, придвигаясь еще ближе. – Но платок и чай не помогут...

-- Сочувствую, -- равнодушно заметил собеседник, вставая.

-- Я поняла! – почти взвизгнула девушка. Голос прозвучал настолько резко, что Ася отшатнулась. – Содома князь и гражданин Гоморры – так, кажется, называл это великий Соловьев? Вас привлекают исключительно лицо одного с вами пола?

На миг воцарилась тишина, затем Александр Александрович безудержно расхохотался. Чувствовалось, это тот редкий случай, когда он и рад бы сдержаться, да не в силах.

-- Лица одного со мною пола? – наконец, весело повторил он. – Увы, в отличие от других животных, самки человека выглядят гораздо привлекательней самцов -- по крайней мере, на мой вкус. Возможно, это объясняется длительным сроком беременности и ухода за малышом, когда женская особь нуждается в постоянной защите. Вот и вынуждена приманивать красотой нас, проклятых эгоистов.

-- Вы верите в теорию Дарвина? – презрительно осведомилась Саломея.

Собеседник пожал плечами.

-- Это в Бога приходится верить, наука веры не требует.

Немного помолчав, девушка с вызовом продолжила:

-- Да, мы, женщины, нуждаемся в мужской защите. Я пришла к вам, потому что мне очень страшно. Мне грозит смерть.

Похоже, адвоката наконец проняло.

-- Почему вы так решили? – с искренней озабоченностью уточнил он.

-- Сегодня утром, прямо перед нашим отъездом, так сказал дух Некрасова.

-- Что?

-- Мы вызвали с помощью уайя дух Некрасова, чтобы тот ответил, жив ли еще Толстой. Он продиктовал нам два слова – опасно и смерть. Причем стрелка указывала прямо на меня!

-- Некрасов всегда был склонен к шуткам дурного толка, -- иронически прокомментировал Александр Александрович. – И кто-то из присутствовавших при вызове его духа -- тоже. Мы с вами слишком разные, Саломея Давидовна. Вы доверяете медиумам, я – теории Дарвина... согласно которой люди, доверяющие медиумам, и впрямь подвергаются опасности.

-- Какой именно? – радостно уточнила Саломея.