Дело о плачущем призраке. Дело о беспокойном графе (СИ)

-- А где буду ночевать я? – распахнув якобы от жары соболью шубку, красиво выгнувшись и взмахивая ресницами, осведомилась Саломея. – Я полагала, здесь будет легко найти квартиру.

-- С вашими средствами – вполне возможно, -- равнодушно кивнул Александр Александрович.

-- Вы узнали меня? – обрадовалась девушка.

-- Нет, -- отрезал собеседник. -- В любом случае, все вы взрослые люди и способны о себе позаботиться. Арсений Петрович, идемте с нами. Вам следует знать, где остановится ваша сестра.

Говоря это, он уже шагал к выходу из зала, ведя под руку ослабевшую Асю. Остальные, включая тех, кого не звали, поспешили следом.

-- Я – Саломея Гольдберг. Та самая Саломея Гольдберг, -- растерянно и одновременно с вызовом сообщила Саломея.

Асе даже стало ее жаль. Она напоминала человека, на глазах которого рушится привычный мир, а бедняга пытается вести себя так, словно ничего не изменилось.

-- Вы мужчина, а я женщина, -- не унималась Саломея. -- Неужели вы не считаете долгом рыцаря помочь мне, уступив комнату?

-- А правда, Александр, -- смутился Евгений Павлович. – Вспомни... игумен Варсофоний вызвал монахов со святыми дарами, так они устроились в женском туалете, другого места не нашлось. Ничего страшного, посидим с тобою ночь в вокзале, пообщаемся с людьми...

-- Хочешь – сиди и общайся. А я намерен спать.

-- Но я дама! – почти в истерике настаивала Саломея.

-- Вы боретесь за эмансипацию, -- без тени вопроса заметил невоспитанный тип. – Вот и попробуйте результат на себе. В конце концов, переночуете в автомобиле – он у вас вместительный.

-- Откуда вы знаете, на чем мы сюда прибыли? – неожиданно вмешался князь Георгий. – Кто вы?

-- Александр Александрович Коцебу, адвокат из Санкт-Петербурга. Учитывая, что поезда приходят в Астапово дважды в сутки, очевидно, что вы прибыли другим путем. И уж явно не пешком. А дама, которая, даже направляясь на заброшенный полустанок, носит в ушах целое состояние, предпочтет самый дорогой автомобиль. Руссо-Балт, не так ли?

-- А если автомобиль принадлежит мне? Я – князь Георгий Табидзе.

-- Вам -- вряд ли, -- коротко известил собеседник.

Ася невольно восхитилась его силой. Она заключалась даже не о том, что Александр Александрович почти тащил девочку на себе, а в том, что Саломея и князь, явно оскорбленные, продолжали идти рядом, словно влекомые на поводу.

-- Вот дом Озолина, где лежит сейчас Лев Николаевич, -- указал между тем адвокат. -- Наше жилье совсем рядом.

Девочка уставилась на красный деревянный флигель самого задрипанного вида. Под одним из освещенных окон, привалившись к стене, стояла сутулая старуха в капоте.

-- Крестьяне мечтают видеть графа, но их к нему не пускают? – сообразила Ася.

-- Жена, графиня Софья Андреевна. От Льва Николаевича скрывают ее присутствие, боясь огорчить. А она пытается тайком взглянуть на мужа напоследок.

-- Не может быть, – опешила девочка. – Софья Андреевна совсем другая. Она привыкшая купаться в роскоши, бездуховная дурочка, а не...

-- А не любящая жена и мать, прожившая с мужем сорок восемь лет, родившая ему тринадцать детей и мечтающая, чтобы те не пошли по миру, -- хмыкнул Александр Александрович.

Евгений Павлович резко шагнул к другу.

-- Взглянуть напоследок? Убежден? Говорят, Льву Николаевичу стало лучше.

-- Случается при пневмонии. Боюсь, он не проживет и дня. Возраст, сердце... есть, конечно, камфара, но вряд ли поможет.

-- Вы так спокойно об этом говорите! – возмутился князь Георгий.

-- Оставлю волноваться вам, заинтересованным лицам, -- странно ответил адвокат. – Идемте, Ася. Вы увидели достаточно.

Спустя несколько минут компания ввалилась в еще более непрезентабельное жилище, чем приютившее гения. Маленькая передняя, кухня, три небольшие комнаты – вот и вся квартирка.

-- Ох, барышня-то совсем плоха! – ужаснулась хозяйка, толстая неприбранная женщина, к юбке которой жались трое маленьких детей. – Мы ее вон туда, где натоплено.

Обняв Асю, она повела девочку к широкой старомодной кровати с железными спинками.

-- Быстро собери свои вещи и вынеси в угловую комнату, чтобы больше сюда не заходить, – приказал другу Александр Александрович. – Анфимьевна, я видел у тебя на кухне травы. Разденешь девочку, уложишь – сразу беги туда, покажешь, где что. Надеюсь, обойдется без воспаления легких. Господа, -- он повернулся к Саломее с князем, -- вряд ли нам стоит и дальше беспокоить больную своим присутствием.

И адвокат, подхватив вещи Евгения Павловича, столь решительно вышел из комнаты, что остальные последовали его примеру – за исключением Анфимьевны, продолжавшей хлопотать у постели Аси.

До девочки долетел ироничный голос Александра Александровича:

-- Желаю удачного ночлега. Если замерзнете -- заходите, Анфимьевна напоит горячим чаем.

-- Это пошлость – думать о ночлеге и чае, когда умирает великий писатель, -- парировала Саломея, явно сумевшая взять в себя в руки. – Мы, не мешкая, отправимся к его одру.

-- Отправляйтесь, -- спокойно согласился адвокат. – Но учтите, что к графу допускают лишь опытных врачей.

Хлопнула дверь.