Дело о плачущем призраке. Дело о беспокойном графе (СИ)

-- Ты можешь выполнить поручение быстро, не спрашивая и не рассуждая? – с холодной яростью осведомился Коцебу. – Ты не на ученом диспуте. Я бы сделал это сам, но надо осмотреть место преступления, пока не явятся жандармы и не затопчут следы.

-- Извини, -- устыдился Красилов. – Просто я не привык заниматься тем, в чем не разбираюсь.

-- Столыпин не отчитывается мне в своих планах, -- смягчившись, известил собеседник. Он говорил очень быстро, однако четко. – Но Харламова мог сюда послать только он, и официальная цель приезда – предотвращение беспорядков... что я, наших властей не знаю? Харламову честно объяснишь: убита Саломея Гольдберг, ее тело в автомобиле, который остался караулить адвокат Коцебу из Петербурга. Харламов не дурак, сам поймет, насколько шумиха всем нам некстати. Ну, беги же!

Евгений, все еще смущенный своей неуместной дотошностью, покорно побежал. Подморозило, и вчерашняя грязь заледенела, образовав под ногами причудливый рельеф. Красилов даже разок упал, однако тут же вскочил и помчался снова – благо, до вокзала было недалеко.

Запыхавшись, Евгений заколотил в дверь стоящего на запасных путях вагона. Удивительно, насколько Александр наблюдателен! Казалось, друзья все время были вместе – а вот успел разузнать про приезд Харламова и место, где тот остановился. Раз так, то и в остальном адвокат наверняка не ошибается. Нужно довериться другу и спокойно сделать, как он велел.

Дверь отпер заспанный, однако одетый по всей форме жандарм.

-- Что, граф скончался? – отчаянно зевая, уточнил он. – Наконец-то, а то устали ждать.

-- Мне срочно нужен Никита Петрович, -- игнорируя вопрос, твердо заявил Евгений. – Случилось непредвиденное, и только он может предотвратить беспорядки.

-- Степан, что там еще? – раздался из глубины вагона хорошо поставленный низкий голос.

-- Просят вас, ваше высокородие, -- почтительно ответил жандарм. – Возможны беспорядки.

-- Где этот проклятый граф, там вечно беспорядки, -- буркнул Харламов. Евгений услышал, как тяжелые шаги грохочут по коридору. – За восемьдесят старцу, а все неймется. Кто вы, молодой человек? Я вас не знаю.

В проеме вагонной двери показалась внушительная фигура. Вице-директору департамента полиции было около сорока. Высокий, широкий в плечах, вызывающе мускулистый, он подавлял одним своим видом. Плюс взгляд свысока (в данном случае не только фигурально, но и буквально – ведь Красилов оставался внизу, на земле). Тон, не допускающий сомнений, манера держаться, начисто лишенная уважения к собеседнику – все это вызвало у Евгения сильное раздражение. Однако, вспомнив наставления друга, он сдержано сообщил:

-- Евгений Павлович Красилов, приват-доцент Московского университета. Только что произошло убийство -- зарезана Саломея Гольдберг. Ее тело в автомобиле неподалеку, там караулит адвокат Коцебу из Санкт-Петербурга.

Харламов, непечатно выругавшись, так отчаянно стукнул кулаком по стене, что раздражение Евгения заметно улеглось.

-- Вот этого мне только не хватало! Степан, где шинель? Филиппов, следуй за нами. Быстро ведите меня, Евгений Павлович, пока кто-нибудь не пронюхал. Ох, мало нам других проблем, так еще и это...

Удивительно легко для своего веса выскочив из вагона, он в нетерпении рванул вперед, время от времени оглядываясь на более медлительных спутников – мол, туда ли иду? Красилов опасался не найти в темноте обратной дороги – то-то был бы стыд. Но вот уже виден силуэт автомобиля, притаившегося у обочины, словно ночной зверь в засаде. А где же Александр?

Знакомая фигура резко вынырнула из-за капота.

-- Рад вас видеть, ваше превосходительство, -- почтительно приветствовал Харламова Коцебу. – Я не сомневался, что Петр Аркадьевич с его прозорливостью отправит сюда именно вас. Лишь вы, с вашими дипломатическими способностями, можете не просто контролировать ситуацию, а избежать при этом как народных волнений, так и журналистских скандалов. А я готов вам всячески помочь.

В первый миг Евгения покоробило. Александр всегда держался с достоинством – и вдруг откровенное раболепство перед власть имущим! Но было что-то в тоне говорившего... не ирония – скорее смутная ее тень... а еще – неуловимое смещение акцентов, словно каждая фраза содержала двойное дно и тебе подсказывали, где его искать.

Харламов свел брови, размышляя, затем посветлел лицом и кивнул.

-- Давайте пока без чинов, Александр Александрович. Значит, вы с вашим другом не намерены продавать эту историю газетчикам? Вот уж подлая братия! Рыщут кругом, как стая шакалов.

-- Мы приложим все усилия, чтобы о происшествии не узнали посторонние. Уверен, в этом заинтересована и семья Саломеи Давидовны. Ее ближайший родственник...