Дело о повседневности

Итак, мы приходим к трем тезисам, которые понадобятся нам для дальнейшего анализа:  Мир повседневности может быть понят не просто как область значений или действий, но как совокупность определенного рода событийных порядков (систем фреймов).

• В основании таких порядков могут находиться иные, неповседневные события — повседневность имеет «учрежденный» характер.

• Наконец, для каждого событийного порядка существует некоторый класс экстраординарных событий, которые уничтожают данную систему фреймов или приводят к ее необратимым изменениям.

Последний тезис — это своего рода версия «теоремы Геделя» о неполноте систем фреймов. Есть абсолютные события, но нет абсолютных событийных порядков. Нет такого «шаблона», который нельзя было бы «сломать».

Здесь необходимо сделать два пояснения.

Слово «порядок» само по себе крайне двусмысленно. С одной стороны, речь идет о порядке-как-связи. Одни события связаны с другими и не связаны с третьими. Имеем ли мы в виду некоторый «локальный порядок» (столь любимый теоретиками практик), не нами установленный порядок норм и санкций, порядок ритуала или некоторый спонтанный порядок социальной жизни — мы говорим о связи. Событие «x» связано с событием «y». Как именно связано — отдельный вопрос. Мы вправе усматривать в этой связи причинность («если x, то у») или ограничиться констатацией соположения событий в пространстве и времени, но сам факт их избирательной связности не ставится под сомнение.

С другой стороны, любой порядок — это всегда один из возможных порядков. А значит, событие взаимодействия «х» принадлежит некоторому множеству событий «Х». (Этому же множеству может принадлежать и связанное с событием «х» событие «у» — тогда речь идет о связанных однопорядковых событиях, или, как мы будем говорить далее, о «серии событий в одном фрейме».) Итак, вторая значимая для нас интуиция — интуиция порядка-как-множества. Именно она лежит в основании теории фреймов с того момента, как Грегори Бейтсон — на примере игровой коммуникации животных — использовал аналогию границы множества для введения самого понятия «фрейм»[83].

Впрочем, асимметричность двух интуиций порядка не стоит переоценивать. Говоря о «фреймированных взаимодействиях», классики микросоциологии имели в виду оба значения — элементы интеракции связаны между собой и, вместе с тем, принадлежат некоторому множеству. Это взаимосвязанные свойства порядка.

Ирвинг Гофман, обращавшийся к понятию порядка взаимодействия и в своей докторской диссертации, и в предсмертном президентском послании, сформулировал данный тезис следующим образом: «…я хочу суммировать доводы в пользу рассмотрения порядка взаимодействия в качестве самостоятельной содержательной области. Вообще говоря, обоснованием такого „вырезания“ одного участка социальной жизни должно служить обоснование любого аналитического извлечения: то, что элементы, образующие порядок, связаны друг с другом теснее, чем с элементами вне этого порядка; что отношения между порядками составляют важный самостоятельный предмет исследования, которое предполагает, прежде всего, разграничение нескольких социальных порядков…»[84]. Таким образом, исследование связи между событиями «х» и «у» — лишь часть проблемы. Требуется также установить отношение между разными событийными порядками («Х» и «Z»). К примеру, события взаимодействий на лекции сцеплены между собой сильнее, чем взаимодействия на лекции с взаимодействиями на перерыве: «лекция» и «перерыв» — разные, но примыкающие друг к другу во времени порядки интеракции. Тогда как события в «лекции» и в «студенческой пародии на лекцию» связаны друг с другом некоторым семиотическим образом (механизм транспонирования), но принадлежат разным слоям реальности («лекция» и «игра в лекцию»). Об этом — по сути, вся теория фреймов Гофмана.

Но как быть с описанными в предыдущей главе экстраординарными, перформативными событиями, разрушающими событийные связи, делающими невозможным дальнейшее восприятие событий именно таким образом?

Теория социальных событий исходит из допущения об атомарном, элементарном характере социального мира. Атомом социальной жизни является событие — свершение в пространстве и времени, соотносимое с актом наблюдения единство[85]. К примеру, в месте X в момент Y собираются представители чего-то, называемого «академическим сообществом» и заслушивают выступление недавнего аспиранта о проделанном им исследовании. Если это событие сопровождается соответствующими атрибутами (часть из которых носит ритуальный характер), наблюдатель может квалифицировать его как «защиту кандидатской диссертации». Наблюдаемые атрибуты события играют роль считываемых маркеров — они дают наблюдателю ответ на вопрос «Что здесь происходит?»[86]. Событие защиты является уникальным для соискателя и вполне рутинным для академического социального порядка.