Дело о прекрасной эльфийке (СИ)

Небольшая выгородка в дальнем углу цеха была нужна, наверное, только для того, чтобы удовлетворить склонность подгорников к тесным комнатам. Ничего ценного там не было, даже сейф отсутствовал. Только несколько стеллажей с растрепанными бухгалтерскими книгами, стол и пара стульев. На столе — письменный прибор и стакан для карандашей. На одном из стеллажей — графин с чем-то прозрачным и изящный кубок.

— Разрешите, я заберу напиток? — спросил сыщик.

Хотя, по большому счету, разрешения не требовалось, Иван всего лишь выполнял свою работу. Он упаковал кувшин и кубок в специальные мешочки, выданные мастером мертвых, и критически осмотрел конторку. Больше ничего съедобного не наблюдалось, но внимание сыщика привлек стакан для карандашей — довольно искусно сделанная вещица из яшмы.

Тут, в Империи, карандаши делали не из дерева, графитовые палочки обертывали в несколько слоев проклеенной бумаги. Несколько таких бумажных трубочек торчало из стакана. Внимательно присмотревшись, Иван заметил на них какие-то вмятины.

— Скажите, у вашего мужа не было привычки кусать карандаши? — спросил он.

— Что? — растерялась женщина. — Зачем? Но… подождите… да! Борд иногда держал карандаш зубами — когда руки заняты. Например, когда надо расстелить кожаную пластину, чтобы потом нанести на нее разметку…

— Тогда я заберу стакан.

Выбравшись из мастерской и отдышавшись, Иван попросил мастрис Кану:

— Сейчас мне нужно отдать взятые у вас вещи вопрошающим. После обеда я вернусь. Постарайтесь созвать всех, кто работал вчера утром в мастерской, и собрать их где-нибудь… если мы будем беседовать в вашей гостиной, это не составит вам больших неудобств?

— Я готова терпеть неудобства, лишь бы убийца Борда понес наказание, — твердо ответила женщина.

Глава 26

Глава 26

Астралию охватила тоска. Выбравшись из шкафа, она поправила платье и побежала на третий этаж в комнату с коллекцией водных растений. Ей хотелось плакать, но заниматься этим удобнее всего там, где в любой момент можно умыться.

Девушка открыла слив в бассейне с лотосами и присела рядом, размышляя о своем горестном положении.

«Что я для него? — печально думала Астралия. — Какая-то маленькая служанка. Он выказал ко мне непонятный интерес, но это не интерес мужчины к женщине. Это похоже на любопытство коллекционера к редкому цветку или исследователя — к какой-нибудь особенной твари, каких раньше встречал. Он расспрашивал меня о матушке, что-то связано с тайной ее появления на свет. Но я не знаю ничего о происхождении матушки, да и никто не знает. А сама я его не интересую вообще. Даже если сумею соблазнить его, и у нас будет роман, то ничем хорошим он не окончится. А если будут ребенок, то — прощай, мечты о столичной службе Императору. Вернусь в Кнакк к дедушке, рожу и потом устроюсь вопрошающим к господину Мулориту. И потом буду страдать, глядя, как черты ребенка становятся все более похожими на его черты…»

Однако разумные доводы не успокаивали девушку, и она продолжала лить слезы, жалея себя и негодуя на несправедливость мира, в котором какая-то уродливая не первой молодости девица имеет право чуть ли ни насильно вырвать поцелуй у прекрасного юноши, а она должна смотреть на все это со стороны и только плакать украдкой, прячась от чужих глаз. Астралия чувствовала себя одинокой и несчастной, никому не нужной и не интересной. Девушка с детства привыкла к своей незаметности, но тут, во дворце, это ее свойство усиливалось еще и положением служанки. В последние дни она не прилагала никаких усилий, чтобы слиться с окружающим пространством, дворец сам принимал ее в себя, делая подобием мебели или кадки с цветами, которые разумные просто не видят, пока не ощущают в них нужду. Впрочем, точно так высокородные господа смотрели и на всех остальных слуг: полезный инструмент, говорящая мебель…

Впрочем, долго грустить Астралия просто не умела. Дождавшись, пока вода уйдет в сливное отверстие, она принялась очищать дно бассейна от налипшей на нем слизи. Цветочные стебли доверчиво жались к ее рукам. Большой белый цветок ткнулся в ладонь, словно желая приласкаться. Астралия аккуратно расправила листья и заметила, что под нами прячется с десяток бутонов, готовых вот-вот распуститься. Она заткнула слив, включила кран и разложился зеленые плети так, чтобы они всплыли в элегантном беспорядке. Мельком подумав, что через пару дней почти вся поверхность бассейна будет покрыта цветами, девушка тщательно умылась, уничтожая следы слез.

Несмотря на то, что за склянку, что она возилась с лотосами, ничего в ее жизни не изменилось, Астралия неожиданно для себя успокоилась. Неизвестно, какая магия тут сработала, но цветы сумели утешить девушку.