Дело о пропавшем векселе, выписанном на предъявителя

Смеющаяся голова Макаревича скрылась в окне. Шилов повернулся к своим гостям.

Шилов. Господа! Екатерина Дмитриевна! Прошу меня простить — неотложные дела! Прошу вас перейти в буфет или в каюты. Позже встретимся.

Шилов повернулся и вышел из салона, насвистывая фривольный мотивчик.

Русов. Наш капитан явно приобрёл заряд бодрости. Катя!? Всё в порядке?

Лепехин. Никто не промок!? Давайте выйдем вот сюда. (показывает на носовые окна салон) Аvantgarde. Катя, ты не устала? Может тебя проводить в каюту?

В этот момент внезапный сильный толчок останавливает пароход и роняет всех присутствующих на палубу. Течение начинает разворачивать корму парохода в правую сторону, наваливаясь бортом на проскочившую по инерции вперёд неуклюжую баржу и прижимая её к отмели пологого, заросшего густым кустарником острова. Пароход, сцепившийся с баржей, начинает основательно затягивать течением на отмель. Слышится глухой треск, звон бьющейся посуды и крики людей. Густой дровяной дым от низкой трубы застилает палубы парохода баржи, вызывая у людей вместо криков приступы натужного кашля. Всё сущее погружается в тёмно-серую шевелящуюся мглу.

________________________________________________________________________

**** крайний носовой отсек корпуса судна между форштевнем и первой («таранной») переборкой, на «Сибири» спуск в форпик организован через люк в носовой части парохода.

Часть вторая.

Над величественной рекой непроглядной пеленой стоит белесый холодный туман. Видимость в нём настолько короткая, что уже в двух шагах предметы теряют свои очертания, показывая наблюдателю лишь свои выступающие части.

Помещение командирского салона. Всё приведено в первозданный порядок.

Вдоль стола сидят: Шилов, Лепехин, Русов, Савельев и Маликов. Возле пианино на табурете Лепехина, спиной к зрителю, играет по нотам девятую тему «Nimrod» из тридцать шестого опуса «Вариаций «Enigma» для фортепиано Сэра Эдуарда Уильяма Элгара. Одеты очень тепло. Перед Шиловым лежит раскрытая папка с небрежно сложенными исписанными листами бумаги, раскрытый судовой журнал и истрёпанная записная книжка. Перед Маликовым письменный прибор и небольшая стопка чистых листов писчей бумаги. В центре стола графин с водой и стаканы.

Шилов. Итак, господа, я властью, определённой мне Речным Уставом, обязан провести предварительное расследование всех деталей случившихся у меня на пароходе происшествий. Мы с Алексеем Алексеевичем давеча договорились, что все мы, кто находится сейчас здесь, в салоне — имеем взаимное алиби на время происшествий и можем, если никто не против, вместе сейчас опросить по очереди всех, кто был на пароходе и не имел алиби. (Лепехину) Правильно я говорю, Алексей Алексеевич?

Лепехин. Всё так, Василий Васильевич.

Шилов. (Маликову) Николай Михайлович, Занесите, пожалуйста всех собравшихся и отметьте что вы ведёте протокол.

Маликов. (кивнув и начав писать) Приступаю, Василий Васильевич!

Шилов. (громко, зычно) Боцман! Александр Илларионович!

В салон, отворив дверь, заглядывает боцман Макаревич.

Шилов. (Макаревичу) Александр Илларионович! Давайте сюда первым вахмистра.