Дело о шаманском талисмане

 Они вернулись назад. В доме все оставалось по-прежнему. Лешка задержала взгляд на кровати старика. Сначала, когда они только что сюда вошли, она подумала, что Еремеич убрал постель перед своим уходом, а сейчас поняла, что он в нее и не ложился, так как поверх покрывала лежала клетчатая рубашка, которую она сама вчера помогла ему зашить. Уходя, она успела заметить, как старик положил рубашку на кровать рядом с подушкой. Здесь она и осталась. А им сказал, что пойдет в этой рубашке на свою рыбалку.

 На второй половине дома у Еремеича жили дачники, но будить их брат с сестрой не стали — вряд ли те могли знать, куда делся хозяин. А вот в сарай заглянуть догадались. Весла стояли нетронутыми. Загадка начинала казаться неразрешимой.

 Ромка нырнул в прохладу сада, пробежался по узким дорожкам, виляющим среди грядок, луч его фонарика заметался по стволам деревьев и кустарникам.

 — Ну куда, куда он мог подеваться, а, Лешка? — пробормотал он, высветив озабоченное лицо сестры.

 — Может быть, его неожиданно кто-то куда-то вызвал? — вслух подумала она.

 — Но кто и куда? Он что, министр? Кому он мог так срочно понадобиться? — Ромка остановился на середине сада, мучительно раздумывая, что им делать дальше. Очень хотелось спать, но не уходить же, оставив дом открытым?

 И вдруг ночную тишину нарушил короткий приглушенный стон.

 Лешка вздрогнула.

 — Ты слышал? — прошептала она, прислушиваясь.

 — Слышал. Но не понял, где это.

 Оба замерли и замолчали. Новый тихий стон донесся со стороны дома, и Ромка опрометью кинулся туда.

 Прямо у стены дома, под яблоней, скрытый невысоким кустом смородины, скрючившись, лежал старик Еремеич, и вся трава и листва вокруг него были забрызганы темной кровью.

 «Если бы они взяли с собой Дика, пес бы давно его обнаружил, и они не бродили бы вокруг да около столько времени», — мельком подумала Лешка и, пошатнувшись, ухватилась за ветку яблони, чтобы не упасть. Она столько раз в своей короткой жизни видела кровь, что и не сосчитать, но так и не смогла привыкнуть к этому ужасному зрелищу.

 — Рома, откуда столько крови? В него стреляли, да?

 — Похоже, что так, — откинув куртку, Ромка склонился над раненым. Еремеич был без сознания.

 — Но раз он стонал, то, значит, жив?

 — Жив, не беспокойся.

Сделав над собой усилие, Лешка тоже склонилась над стариком и коснулась его руки. Рука была теплой.

 — Ему срочно нужна помощь!

 Ромка, радуясь тому, что не забыл прихватить с собой телефон, в ту же секунду позвонил Петру Ивановичу.

 — Кто это? Что случилось? — вырванный из сладких объятий Морфея, недовольно просипел отставной майор. Но когда узнал, что с его другом Еремеичем произошла беда, прикатил через несколько минут на своей старой «восьмерке», и не один, а с соседкой, молодой женщиной. Брат с сестрой были с ней знакомы и знали, что она врач.

 — Посмотрим, в чем тут дело, — сказала женщина и склонилась над стариком. Через минуту выпрямилась, лицо ее выражало смятение и тревогу. — В него действительно стреляли, — сказала она. — Скорее вызывайте «Скорую помощь» и звоните в милицию.

 От нее Ромка с Лешкой узнали, что Еремеич ранен в плечо и руку.

 — Должно быть, от болевого шока он сразу потерял сознание, а тот, кто в него стрелял, не был профессиональным убийцей и не решился сделать контрольный выстрел, — сказал Ромка Петру Ивановичу, и бывший милиционер с ним согласился.

 Вскоре приехали милицейская машина и «Скорая помощь», от шума и гула двигателей проснулись соседи, не только ближние, но и дальние, все набежали во двор, чтобы узнать, что случилось, и скоро там яблоку стало некуда упасть.

 Все жалели Еремеича, возмущались и более всего недоумевали, зачем кому-то понадобилось стрелять в беззащитного старика. Был бы он каким-нибудь банкиром или предпринимателем, это можно было бы еще понять, но кому мог помешать человек, живущий на небольшую пенсию?

 Как Ромка и думал, расспросы соседей ничего не дали. Никто из них ничего не видел и не слышал. Квартиранты Еремеича признались, что до позднего вечера у них были гости, гремела музыка, так что сами понимаете...

 Взяв показания у Ромки с Лешкой, милиция уехала. Еремеича положили на носилки и погрузили в «Скорую». Петр Иванович не смог покинуть друга и решил сопроводить его до больницы, а брата с сестрой попросил запереть дверь и выключить свет.

 — Ключ возле двери висит, на гвоздике, — высунувшись из машины, прокричал он.

 — Не волнуйтесь, все будет сделано, — заверила его Лешка.

 Ромка зашел в темные сенцы, включил свой фонарик и сразу нашел нужный гвоздик. Он был вбит рядом с дверным косяком, и на нем сиротливо болтался ключ. В другом углу сенец стояли приготовленные к рыбной ловле удочки. Здесь же к деревянной стене была прибита вешалка, и на ней висели стеганый ватник, длинный прорезиненный плащ и... старая брезентовая куртка с подкладкой.

 «Интересно, кто ее сюда повесил?» — подумал Ромка.