Дело о шаманском талисмане

 — Угу. До свидания. — Ромка положил трубку на стол и усмехнулся. — Как бы не так. Уж не думает ли он, что мы до его приезда так и будем сидеть без дела?

 — Но сейчас-то можно хоть чуть-чуть поспать? — спросила Лешка, с трудом сдерживая зевоту.

 — Можно, но только немного, — разрешил брат. — Я и сам посплю, а то сил нет. А как встану — так сразу начну действовать.

Брат с сестрой разошлись по своим комнатам и мигом уснули, Артем же остался на кухне, сварил себе кофе, а когда солнце поднялось достаточно высоко, позвонил Петру Ивановичу и осведомился, как себя чувствует Еремеич.

 — Он молодец, уже пришел в себя, — ответил отставной майор. — Врачи говорят, что это редкое везение — пули не задели ни одного жизненно важного органа. Но кто мог в него стрелять? И еще мне интересно знать, почему твои друзья среди ночи оказались в его дворе?

 — Они хотели застать его перед рыбалкой, только и всего, — коротко ответил Артем. Затем он разузнал, в какой больнице и палате находится старик, и, когда Ромка с Лешкой проснулись, предложил им его навестить.

 Нина Сергеевна уже была наслышана о случившемся от своих подруг и соседей и, когда узнала, что они собрались ехать к старику в больницу, быстро сварила куриный бульон и налила его в термос.

 — Отвезете своему Еремеичу. О нем же некому позаботиться.

 Перед тем как выйти из дома, Ромка позвонил Лизе, рассказал ей обо всем и предложил поехать с ними. Но девочка ответила, что к ним с бабушкой приехали родственники и освободиться она сможет только к вечеру. И друзья поехали втроем.

Глава XI. ТРЕТИЙ ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ

 Больница, в которую поместили раненого, располагалась в райцентре, и туда ходил автобус. Воспользовавшись им, друзья вскоре вошли в длинное трехэтажное здание с разбитыми ступеньками у входа.

 Еремеич лежал в тесной палате на шестерых, какой-то совсем маленький, осунувшийся, бледный. Лешке стало безумно жалко ни в чем не повинного старичка.

 — Как вы? — участливо спросила она и поправила на нем одеяло.

 — Ничего. Спасибо, что пришли, — тихим голосом сказал Еремеич.

 Артем поставил на тумбочку термос с бульоном, туда же положил большой пакет с фруктами, а Ромка нашел свободный стул и подсел поближе к кровати.

 — Мы ваш дом заперли, ключи у нас, так что не беспокойтесь. Вам нетрудно говорить?

 Старик еле заметно качнул головой:

 — Нет. Ты, должно быть, хочешь спросить, кто в меня стрелял? К сожалению, я этого не знаю.

 — Но как все это случилось? И когда?

 — Поздно вечером. Я уже спал, когда кто-то постучал ко мне в окно. Я встал и выглянул в сад. У яблони стоял какой-то мужчина и подзывал меня к себе, вот так, — Еремеич приподнял здоровую руку и сделал манящий жест.  — Я и вышел посмотреть, что там такое. А он возьми да и выстрели. Говорят, вы меня там и нашли. Спасибо вам.

 — Да не за что, — отмахнулся Ромка. — А лица его вы, значит, совсем не видели? И никаких особых примет не можете вспомнить?

 Еремеич снова качнул головой.

 — Было темно. Помню только кепку с козырьком и ничего больше.

 — Ну, кепка у него небось была для камуфляжа. А какой он был, худой или толстый, не помните? И какого роста?

 — Роста? Невысокого.

 — Глеб как раз невысокий, — шепнула Лешка Артему.

 А Ромка продолжал допрос:

 — У вас в сенцах мы видели старую брезентовую куртку. Это ваша?

 — Моя. Я ее на рыбалку беру, когда холодно или дождь.

 — А у Глеба, случайно, такой куртки нет?

 Все затаили дыхание. А у старика на лице появилась слабая улыбка.

 — У Глеба? Да что ты! Разве ж он такую наденет? У него вся одежда новомодная. Это я не расстаюсь со старыми вещами, мне красота не нужна, а для рыбалки такая куртка в самый раз, прочней и теплей не бывает, сколько лет служит...

 Ромка огорчился — он ожидал совсем другого ответа. Значит, преступник — не Глеб, он снова ошибся? И тут ему пришел в голову новый вопрос, и он тронул старика за руку.

 — Василий Еремеевич, а у вас есть еще знакомые, которые носят такие же куртки?

 — Есть, — сразу же ответил раненый.

 — И кто же они?

 Старик прикрыл глаза и провел рукой по вспотевшему лбу. Должно быть, ему нелегко давалась беседа.

 — Погоди, дай вспомнить. А, вот, у Эдика Дугина такая куртка имеется.

 — У какого Эдика?

 — Ну, для вас он не Эдик, а Эдуард Петрович. И еще... — Еремеич покашлял, пожаловался: — Голова болит, с трудом соображаю. По-моему, такую же куртку брал с собой Степан, то есть Степан Тимофеевич... Постой! Еще, кажется, Николаша... Да-да, точно, он один раз тоже был в такой же куртке. Я еще хотел у него спросить, где он ее раздобыл, да так и не спросил. А может, и спрашивал, да не помню, что он мне тогда ответил.

 — А где они живут?

 Еремеич с трудом припомнил названия улиц, на которых обитали его приятели-рыбаки.

 — А номеров домов я не помню, придете на улицу и вам каждый скажет, — теряя последние силы, проговорил он и даже не спросил, зачем Ромке все это нужно знать. Тут вошла медсестра с капельницей и заставила друзей покинуть палату.

 — Вот видишь, Ромка, Глеб-то ни при чем, — сказала Лешка, когда они вышли из больницы на улицу.