Дело о сорока разбойниках

– Это второй. Позавчера, когда Дункана отхаживал, уснул на дежурстве, очнулся от острой боли в руке. Первый получил в городском саду неделю назад. Сидел преспокойно на скамейке, вечерело, орава мальчишек рядом играла в салки, один из них налетел на меня, сбил с ног. Через несколько минут я ощутил точно такую же острую боль в боку, то ли вошь ко мне какая прицепилась, то ли клещ. Ей-богу, вы правы, шишка проявляется, точно от впрыскивания. И лихорадит… Нет, не лихорадит, а напротив, как-то чудно себя чувствуешь, тотчас и сил прибавляется, мысли вихрем в голове… Я почему Ивану Яковлевичу морфия вколол?

Тут Зубов сконфузился, отошел на шаг, голову опустил.

– Эх, была не была, вам скажу. Дело, видите ли… я сам иногда прибегаю к инъекциям.

Иноземцев стиснул зубы, не сдержав укоризненного взгляда.

– Не смотрите на меня, Иван Несторович, с таким укором! Две дочери взрослые, жена, голова порой идет кругом. Я нечасто! Но зато точно могу сказать, что морфий этой лихорадке не чета, так крутить начинает после укуса, так мотать, совсем иным человеком себя ощущаешь. Потом проходит, но ломота в теле остается, и глаза режет. Тем не менее я все еще на ногах. Вот и предположил, что дело в уколах морфия. Быть может, паразит этот то же вещество впрыскивает в кровь, а морфий как бы прививкой или антидотом к нему является.

Иноземцев собрал глубокую морщину на переносице – хм, а ведь дело доктор Зубов говорит. В ходе изучения алкалоидов Иноземцев еще в самом начале своего гиблого пути открыл, что клетки мозга даже у мыши вырабатывают идентичные морфию особые вещества, которые являются своего рода передатчиками сигналов-чувств в рецепторах, и морфий эти вещества активизирует. Почему не существовать на свете белом какому-нибудь паразиту, своим укусом который также активизирует сии вещества и активно, под действием ферментов, заставляет выделять их в кровь. В маке снотворном содержится опий, отчего бы ему не содержаться в каком-нибудь неведомом науке виде москитов, пауке или вше, в секрете их ферментов и ядов.

Завтра стоит отправиться за Анхор и спросить совета одного очень уважаемого табиба, многочисленными рецептами коего Иван Несторович пополнил свою коллекцию соединений и субстанций, что получал, расчленяя травяные составы, соединяя их в различных комбинациях.

Памятуя неудачу с луноверином и в свете нынешних печальных событий, Иван Несторович весьма осторожно продолжал свою работу над докторской, занимаясь исследованиями местной растительности втайне. И свел знакомство с аптекарем Капланом и ботаником Краузе, последний содержал обширный парк с большим количеством образцов туркестанской растительности. Но даже им не открылся, что синтезировал некоторые из вытяжек. Семнадцать стеклянных баночек красовалось на полке над его столом в квартире, а на изуродованной кислотами столешнице ныне в полном порядке стояли колбы, реторты, целая батарея пробирок, перегонный аппарат и горелка для выпаривания. Все эти новые вещества были опробованы на мышах и лягушках, но на себе Иван Несторович что-либо испытывать зарекся. Более того, он никому о них не рассказывал, а записи хранил под двойным замком, в страхе, что его вновь объявят сумасшедшим или же обвинят в смерти какого-нибудь пациента, который умер якобы от того, что доктор на нем проводил тайные эксперименты.

Наутро, прежде чем отправиться на сартскую часть, Иван Несторович навестил господина Захо. Тот себя чувствовал прескверно, выглядел вялым и уставшим, под глазами темные круги, не ел ничего, спал дурно, все время вскакивал, точно кто его иголками тычет, руки дрожали. Сказал, что уже четвертый день новых укусов нет, а самочувствие только ухудшилось.

– Видать, помираю, – заключил бедный больной.

Если паразит вместе с укусом впрыскивает в кровь некий процент морфина, значит, при последующем укусе состояние его должно улучшиться. И тщательно, с помощью лупы Иноземцев исследовал одежду больного в поисках таинственного паразита. Безуспешно.

– Пришлите кого-нибудь, когда обнаружите свежий укус, – попросил он, после того как взял пробу крови, а доктору, пользовавшему Захо, посоветовал сделать больному промывание желудка.

За Анхором его пока еще неумелые объяснения на тюркском выслушали с большим почтением и внимательностью. Знакомый табиб Иноземцева долго размышлял, поглаживая белую бороду, потом покачал головой и изрек:

– Йўқ, билмадим[25].

Но согласился поглядеть на странные укусы. Иван Несторович с большим трудом уговорил Зубова отправиться в туземную часть и расстегнуть перед белобородым сартом манжету, закатать рукав, пообещав, что не станет никому рассказывать, кто повинен в недостаче морфина в аптеке госпиталя. Табиб долго размышлял, даже дольше прежнего, долго гладил свою бороду и вновь изрек:

– Йўқ, билмадим.