Дело о тонущем утенке

— Думаю, что не позднее чем через двенадцать часов полиция назовет Марвина Эйдамса, если мы не успеем принять контрмеры.

— Поэтому с такой быстротой куда-то помчалась Лоис?

Мейсон смутился.

— Я не могу сказать, но… то есть не могу знать…

— Почему вы это не разрешили сделать мне?

— Что сделать?

— То, что требовалось!

— Я хотел ограничиться рамками семьи.

— Ей ни в коем случае нельзя доверять там, где дело касается молодого человека. Ведь она от него просто без ума. Коли вы поручите ей сделать что-то такое, что, по ее мнению, может ему хоть немного повредить, она предаст вас не задумываясь.

— Знаю. Но мне пришлось обратиться к ней, потому что, во-первых, ее знают собаки, а во-вторых, она знает все входы и выходы на ранчо. У тебя же непременно возникли бы неприятности. Ну, а что обращаться к ней рискованно, я и сам понимаю. Весьма рискованно.

— Куда мы едем?

— Нам надо кое-что сделать в городе, после чего успеть на ночной поезд. Насколько мне известно, на нашей станции поезд будет около трех часов ночи. Таким образом, в нашем распоряжении не больше часа.

— Скажите, блондинка из детективного агентства едет этим поездом?

— Угу…

— А еще кто-нибудь?

— Еще Марвин Эйдамс.

— Они едут вместе?

— Они едут одним и тем же поездом…

— Это простое совпадение?

— Не знаю…

— А что мы будем делать в городе?

— Я хочу повидать Альберту Кромвелл, она занимает квартиру рядом с Милтером.

— Она его гражданская жена?

— Теперь вдова.

— Вы полагаете, она знает об убийстве?

— Должна знать, если она дома.

— Допустим, что ее нет дома?

— Именно это я и хочу выяснить.

— Полиция еще может находиться в квартире Мил-тера?

— Возможно, так оно и есть.

— Вы не боитесь нарваться на них?

— Это было бы нежелательно.

— Но коли вы намерены узнать, дома эта женщина или нет, такое может случиться?

Мейсон ответил шуткой:

— Существует два способа определить, дома ли молодая дама. Первый — это заглянуть в ее квартиру, второй — отыскать ее вне дома.

— Послушайте, хватит дурить мне голову. Где ее можно отыскать?

— Если у женщины нет собственной машины, то она может уехать из города поездом либо автобусом. Последний поезд уже ушел. Так что мы сначала заглянем на автобусную станцию.

— А вы ее узнаете?

— Думаю, что да. Во всяком случае, сегодня я познакомился с этой особой.

Делла обреченно вздохнула:

— Выуживать у вас сведения, когда вы напускаете на себя такую скрытность, равносильно попыткам качать воду из пересохшего колодца!

Мейсон не сдавался:

— Я до сих пор не научился давать то, чего у меня нет.

— Даже если бы и было, вы все равно ничего бы не сказали. По всей вероятности, шеф, вы не хотите, чтобы я отправилась вместе с вами на автобусную станцию Пасифик-Грейхаус.

— Ты права, не хочу.

— В таком случае разбудите меня, когда вернетесь. Она приняла удобное положение и закрыла глаза.

Мейсон продолжал вести машину на большой скорости, пока они не добрались до центральной улицы в Эль-Тем-пло. Тут он поехал гораздо медленнее и остановился неподалеку от автобусной станции. Делла Стрит вроде бы и правда спала, поэтому Мейсон осторожно выскользнул из машины, тихонько закрыл дверцу и деловито зашагал по бетонной дорожке.

На широких скамьях сидели четыре человека в ожидании трехчасового автобуса на Лос-Анджелес. Кром-велл примостилась на самой дальней скамейке в углу. Она сидела, положив голову на руки. Глаза ее были обращены к стене, увешанной яркими плакатами. Но она явно не замечала происходящего вокруг.

Когда Мейсон уселся рядом с ней, она слегка подвинулась, поджала ноги, освобождая место, но даже не удостоила его взглядом. Над ней висела полка с журналами в красочных обложках, на которых были изображены красотки с осиными талиями и бюстами кормилиц, яростно сражавшиеся не только за свою честь, но и за жизнь.

Альберта Кромвелл продолжала сидеть все в той же неподвижной позе, не обращая внимания на Мейсона. Так прошло несколько минут. И тогда Мейсон вдруг спокойно спросил:

— Ужасно думать об убийстве на фоне такой коллекции, не правда ли?

Она быстро повернула голову и, узнав Мейсона, непроизвольно вздрогнула. Однако когда через минуту она заговорила, голос ее звучал спокойно:

— Вы тоже едете в Лос-Анджелес?

Мейсон не сводил с нее глаз.

— Нет.

Тогда она посмотрела на него еще раз и поспешно отвела глаза.

— Вы не считаете, что будет лучше для вас обо всем рассказать мне? — спросил Мейсон.

— Мне нечего рассказывать… Я не знаю, на что вы намекаете.

— На причину, побудившую вас так внезапно отправиться в Лос-Анджелес.

— Я бы не сказала, что уезжаю внезапно. Я думала об этой поездке на протяжении нескольких дней…

— Давайте-ка посмотрим… Постойте, да вы не захватили с собой решительно никаких вещей? Даже несессера…

— Какое вам дело? — запальчиво возразила она. — В конце концов, мне кажется, вы придаете слишком большое значение тому, что с моей стороны было обычным проявлением…

— Проявлением — чего?

— Добрососедских отношений.

— Сегодня вы мне сказали, что едва знакомы с Лесли Милтером.

— Ну и что же?

— Впрочем, пожалуй, любая жена может сказать то же самое про своего мужа, — философски заметил Мейсон.