Дело о Ведлозерском феномене

Мы уселись в кружок, поставив в центр зажженный фонарик. Со стороны мы, наверное, напоминали шайку разбойников, обдумывающих в своем подземелье план очередного рейда. Меня слушали с настороженным недоверием, но не перебивали. В тот момент было очень важно, чтобы они приняли мои слова на веру. У нас не было времени на пустые споры о том, что возможно, а что нет. В рассказе я особенно подчеркнул тот факт, что найти их мне удалось при помощи «нервных узлов» в пещерах. Не будь их, и я блуждал бы наугад до тех пор, пока не свалился бы от голода и усталости. Я объяснил принцип, по которому работали каменные конусы, предупредил о необходимости действовать быстро и эффективно.

— Вы знаете, как выглядит Гриша, вы можете представить его, вызвать в памяти образ. Этого должно быть достаточно, чтобы его найти. Кто хочет попробовать?

— Я попробую, — сказал худой. — Кому как не мне сына искать?

— Хорошо. Идемте, я вам покажу.

Мы подошли к стене. Прямо перед нами с ее черной поверхности выпирал большой узел сплетенных каменных веревок.

— Вот эта штука, — сказал я. — Нужно приложить к ней руку, и вы увидите все, что происходит в пещерах. Не важно, что нет света, можно обойтись без него. Просто приложите руку и думайте о сыне. Вы его увидите.

Мужик кивнул и шагнул вперед. Несколько секунд он смотрел на конус, потом повернулся ко мне.

— Меня Лаврентий зовут, — сказал он и неожиданно протянул руку.

— Андрей, — оторопело представился я и пожал ее.

Лаврентий отвернулся, глубоко вздохнул и вцепился в каменный выступ. Со стороны процесс подключения выглядел страшновато. Лаврентий, казалось, сам превратился в камень. Он застыл и, кажется, даже перестал дышать. Ни одна жилка не дрогнула на его лице, ни малейшего движения. Мы молча наблюдали за ним, боясь говорить вслух. Он простоял так довольно долго, потом внезапно обмяк, глубоко вдохнул и отступил назад.

— Я видел его! — возбужденно заявил Лаврентий. — Гришка там!

— Где? — спросил Гена.

Лаврентий посмотрел на него, потом на меня и сказал:

— Не знаю. Можно как-то определить место?

Я неуверенно кивнул.

— Можно попробовать. Только для этого надо хорошо запомнить дорогу.

— За это не волнуйся. Я с молодости откуда хочешь выведу.

Он внимательно выслушал мой рассказ о способе ментального перемещения по подземелью. На этот раз недоверия в его взгляде не было. Когда я закончил, он снова подошел к стене и, не говоря ни слова, решительно прижал руку к выступу.

— Страшно, мужики, — прошептал тот, чьего имени я не знал. — Аж жуть берет! Это ведь нездешнее все. Верно?

Он посмотрел на меня.

— Не знаю. Думаю, такое вполне возможно.

— Вот-вот. И я думаю. А ну как эта штука взлетит и нас с собой прихватит. В космос. И погибнем мы в совершенно безвоздушном пространстве. Задохнемся.

Я задумался. До сих пор я воспринимал пещеры, как нечто земное. До крайности странное, необычное, но земное — свое. Этот человек заставил меня взглянуть на все под другим углом. И он прав. Я уверен, что прав!

Нездешнее. Чужое. Бесконечно чуждое. Я, дурак, полагал, что смог открыть тайны этого места, но все мои открытия не более чем игра обезьяны с компьютером. Бог знает, к чему это приведет.

— Сваливать отсюда надо, — заключил Гена. — И чем быстрее, тем лучше.

Лаврентий отнял руку от конуса и обернулся.

— Пошли, — сказал он и решительно направился к одному из выходов.

Не задавая вопросов, мы похватали вещи и поспешили за ним.

Это было бесконечное блуждание. Пещеры сменяли одна другую, сливаясь в нашем восприятии в сплошную цепь коридоров, полостей, ниш. Почти в каждой из них Лаврентий останавливался и, прикоснувшись к каменному конусу, застывал на несколько минут. Казалось, он совсем не чувствовал усталости. Возможно, желание найти сына было настолько сильно, что это странное место подчинилось его воле и, вместо того, чтобы отнимать силы, послушно следовало его приказам. Не знаю. И никто не знает. Мы все шли и шли, и все новые коридоры открывались один за другим.

Я едва держался на ногах. Мы не разговаривали, покорно следуя за Лаврентием, раздавленные, переваренные каменными кишками тоннелей. Очень хотелось спать, и я едва не засыпал на ходу. Меня подталкивали вперед, и некоторое время я шел дальше, пока усталость вновь не наваливалась неподъемной ношей. Постепенно я утратил ощущение движения, мне начало казаться, что мы топчемся на месте, совершая какой-то странный изматывающий ритуал.

Я пришел в себя от громких криков. Кричал Лаврентий. Гена, кажется, тоже кричал. Они столпились в углу очередной пещеры, пригибаясь, чтобы не стукнуться о низкий потолок. Я встал с пола и, покачиваясь, подошел к ним. У самой стены лежал парень и равнодушно смотрел на нас, щурясь, когда свет фонаря попадал ему в глаза.

— Гриша! Гриша, сынок! — кричал Лаврентий, теребя его худое плечо. — Это папа! Мы тебя нашли!

Парень не отвечал и не шевелился. Только щурился и по-собачьи скалил зубы.

— Гриш, вставай, — сказал Гена. — Давай, парень. Давай, поднимайся!

— Нужно водой на него полить, — предложил незнакомый мне мужик. — Холодной. Помогает.