Дело о золотом Купидоне

— Жак всегда был глупцом, — неожиданно произнесла она. — От неведомых родителей ему досталась необыкновенная красота, но под ней всегда скрывался обычный ремесленник. Если б он остался в своей мастерской, то был бы вполне счастлив. Но я всегда слишком сильно любила его, чтоб отпустить. Я вытащила его из трущоб, а он так и не простил мне этого. Но что мне было делать? Не могла же я уйти к нему и жить на улице сапожников! Я могла возвысить его и оставить при себе, но для этого мне нужно было подняться как можно выше! Да, я хотела стать королевой, и приблизить к себе Жака Руже, обласкать свою дочь и стать доброй правительницей. Вы презираете меня за это? Ведь я обманывала короля! Впрочем, какая разница, коль этому не суждено было сбыться! Этот мерзавец Кальдерон! Как он узнал мою тайну? Он написал мне, а потом явился, чтоб требовать заплатить за его молчание ночью любви. А что было бы потом? Он продолжал бы шантажировать меня? Проще всего было убить его! Он это заслужил! Все его ненавидели. Едва приняв решение, я уже знала, как сделать всё так, чтоб на меня не пало подозрение. Я была девочкой, когда отец привёз с войны пленного алкорского лекаря и он остался у нас. Старик был рад тому, что у него есть еда и кров, его не обижали, а он лечил нас всех, и членов семьи, и слуг. А вечерами сидел у камина и рассказывал разные истории. Однажды речь зашла о ядах, и он рассказал о тех, которые невозможно распознать, потому что их компоненты совершенно безвредны и, только соединившись, убивают мгновенно. Он назвал тогда несколько сочетаний, и я прилежно записала их в свой дневник на случай, если придётся кого-то отравить. Мне тогда было тринадцать лет.

Она с некоторым вызовом взглянула на гостя, но в её глазах блестели слёзы.

— Вы правы, я уже знала и про мазь от ушибов, и про пастилки. Он рассказывал об этом всем подряд. Это было забавно, потому что два компонента яда уже были в его теле. А мускус… Конечно, я знала, что это такое, потому что мой отец привозил для меня духи из луара, где никто не скрывает, как добывают это вещество. У нас его стыдливо называли божественным эликсиром, и мне это было на руку. Я пригласила Кальдерона к себе и поцеловала его! Он бился в конвульсиях у моих ног, а я торжествовала, чувствуя, как слетает с моих плеч тяжесть страха разоблачения. И тут в комнату вошла эта дурёха! Она увидела умирающего Кальдерона, выражение моего лица и подняла крик, а потом указала на меня, как на убийцу. Я ещё надеялась выкрутиться, ведь яд не нашли! Но из своей Белой башни спустилась леди Инес и обвинила меня в колдовстве лишь потому, что хотела отомстить моему отцу, называвшему её старой каргой. Меня спасло то, что я всеми силами старалась скрыть. Появился этот юноша, Сильвер Мун, он выяснил, что это за яд и раскрыл все три компонента. Мне удалось оправдаться тем, что в моей помаде не должно было быть никакого мускуса, потому что там был известный всем божественный эликсир. Я осталась жива, но король обиделся на меня и женился на Магдалене де Рошамбо. Она была доброй женщиной, назначила меня своей чтицей и никогда не напоминала мне о моём поражении.

Она задумалась, глядя в огонь, а через некоторое время продолжила:

— Когда речь зашла о женитьбе Жоана, я подумала, что моя Маргарита достойна стать королевой! Она может добиться величия, которого была лишена я. Она была хорошо принята при дворе, и её красота покоряла сердца, пока рядом не появился этот де Лапорт. Он чернил мою девочку каждый день в любой компании. Жак отказался платить ему, и он обозлился ещё больше, а когда я попыталась подкупить его, заявил, что виконтесса де Байе уже буквально взяла его на жалование. Он ничего не хотел слушать, и у меня не осталось другого выхода. Послушайте, — она повернулась к Марку, — вы же знаете, что Мишель не виновен! Он неопытный мальчик и просто любит свою сестру. Он всего лишь хотел подставить этого негодяя, как тот подставлял других, но у него и в мыслях не было убивать! Это я убила де Лапорта так же, как когда-то убила Кальдерона. Они оба заслужили свою смерть!

— У вас нет права определять, кто заслуживает смерти, а кто нет, — заметил Марк. — Для этого в королевстве существует суд!

— Конечно, вы следуете закону, хотя, признайтесь, и вам приходилось нарушать его и даже убивать! — она внимательно смотрела на него, но и ему в этот раз удалось сохранить невозмутимый вид.

— Речь не обо мне, а о вас и о де Ривере. Он уже дал показания и признал обстоятельства, которые указывают на него, как на убийцу. Суду этого будет достаточно. У него есть оправдания, но они бездоказательны, вернее, доказать их можете только вы.

— Признавшись в двух убийствах? — спросила она. — Я не могу пройти через весь этот кошмар снова. До сих пор я с криком просыпаюсь по ночам, когда мне снится, что я в застенке и меня собираются пытать.

— Вас никто не станет пытать.

— Конечно, меня, может, даже не казнят. Просто запрут в тёмной камере где-нибудь в подвале Чёрной башни.