Дело об искривленной свече

Мак подошел к ним вплотную, пока офицер рассматривал квитанцию на получение багажа. Он показал ее своему напарнику, держа таким образом, чтобы Кэрол Бербенк не могла ее увидеть.

— О’кей, Мак, это я забираю. Отвези девушек в управление. Там и встретимся.

Кэрол Бербенк заговорила очень твердо:

— Полагаю, вы не знаете, кто я. Так бесцеремонно поступать со мной невозможно!

Молодой человек, который всего несколько минут назад был сама любезность, взглянул на нее с видом превосходства.

— Не сомневайтесь, мисс Бербенк, мы прекрасно знаем, кто вы такая. Именно по этой причине мы так и поступили. Поторапливайтесь, идемте к машине. Или вы предпочитаете путешествовать в фургоне для арестованных?

— Я должна позвонить своему адвокату! — потребовала Делла Стрит.

— Конечно, конечно, — пробормотал офицер, — но нельзя же это сделать отсюда? Вам не захочется, чтобы весь отель был в курсе ваших дел? В управлении имеется телефон. Там у вас будет сколько угодно времени связаться хоть с десятью адвокатами!

— Я желаю позвонить ему отсюда! — заявила Делла Стрит и пошла к будке телефона. — Пускай хоть весь мир узнает о моих делах, мне это безразлично.

Но офицер схватил ее за руку, дернул назад и повернул к себе лицом:

— Ну что же, если вы настаиваете, то это арест.

Глава 14

Помещение в полицейском управлении освещалось единственным окном, забранным решеткой. В нем находился видавший виды облезлый стол, около десятка стульев, три больших медных плевательницы на резиновых ковриках. И только.

Это была унылая комната, явно предназначенная служить одной цели: ввергнуть человека в отчаяние. В ней ничто не радовало глаз. Люди, которых содержали в этом помещении, уподоблялись скотине, обреченной на убой. Они должны были покорно ожидать того часа, когда те, кто решает их участь, соблаговолят ими заняться.

Делла Стрит и Кэрол Бербенк сидели за столом возле окна. Напротив, в противоположном углу, между ними и дверью, устроился полицейский, которому было поручено «не спускать с них глаз». Он уперся локтями в стол, поставил ноги на перекладину, соединяющую ножки соседнего стула, и застыл, повернувшись к ним довольно одутловатым профилем уже немолодого человека.

Прожитые годы сделали его равнодушным к женской красоте, а долгая служба в полиции — абсолютно бесчувственным к человеческим горестям. Было совершенно очевидно, что мыслями он далек от этого мрачного помещения, составной частью которого сам является. Он отгораживал собой задержанных от двери, в чем, собственно говоря, и заключались его обязанности. Мысли его были заняты математическими подсчетами вероятности того, что в следующее воскресенье он наверняка выиграет на бегах. И мечтами о том счастливом времени, когда он уйдет на пенсию.

Однако эти приятные мысли то и дело прерывались воспоминаниями о ссоре с супругой, которая произошла утром. Он не без зависти думал, что у жены хорошо подвешен язык, что она ловко умеет нанести ему удар в самое больное место, в то время как ему приходят на ум нужные выражения лишь тогда, когда поезд ушел. В этом отношении у его жены был несомненный дар.

Да нет, черт возьми, она научилась всему у своей маменьки. Он до сих пор не мог забыть скандалы, которые ему закатывала теща, умершая десять лет назад. В то время Мейбл из кожи лезла вон, чтобы не допустить вспышек гнева у матери. Тогда она не была еще такой бесформенной толстухой. В молодости она обладала хорошей фигурой.

Ну, уж если говорить начистоту, то и он тоже здорово обрюзг. «Потерял форму», как принято теперь выражаться, после того как перестал играть в гандбол. Сейчас он уже забыл, как это случилось. Кажется, после того, как он переболел гриппом, а потом изменилось время тренировок…

Неожиданно Делла Стрит заявила:

— Я настаиваю на своем праве воспользоваться телефоном.

Полицейский нахмурился, так как ее слова прервали ход его мыслей.

Даже не повернув головы, он пробормотал:

— Когда они вас зарегистрируют, у вас будет время позвонить своему адвокату.

— Я требую, чтобы мне разрешили связаться с ним прямо сейчас!

Полицейский ничего не сказал. Он хмурился, пытаясь припомнить, из-за чего же, в конечном итоге, он перестал заниматься гандболом. Кажется, это было связано с его служебными обязанностями. Вроде бы это произошло в то время, когда одна скандалистка накляузничала на капитана в связи с якобы необоснованным арестом.

Делла Стрит все так же требовательно продолжала:

— Я настаиваю на своем праве связаться с мистером Перри Мейсоном, который является и моим начальником, и моим адвокатом.

— Это вам не поможет, сестренка!

— Вы слышали мои требования. И мы еще посмотрим, поможет это мне или нет. Я знаю, что по этому вопросу существуют определенные законы.

— Вы можете поговорить с лейтенантом.

— Хорошо, давайте я поговорю с лейтенантом.

— Он примет меня, когда будет готов.

— Он «примет вас»? Ну, а нам-то что от этого?

— Извините, оговорился… Он примет вас, когда будет готов к этому.

— Я готова сейчас и разговариваю не с лейтенантом, а с вами.

— Я всего лишь выполняю распоряжения. Делла Стрит покачала головой: