Дело шести безумцев

– Полярные сияния видел?

– Да.

– Как ее зовут?

– Приставучая стажерка Кира. Мы едем? У тебя в руках чье дело? Мое или шести неясных трупов?

– Ты хотел сказать «несчастных»?

– Мертвые отмучились. А нам мучиться теперь в неясности, что их убило.

– Ладно, – открыла я пассажирскую дверь, но все еще не освободила к ней проход, – ты когда-то сказал, что был у психолога. Зачем?

– Опять «зачем»… – встретился он со мной взглядом на секунду. – Я говорил о своей травме. О навязчивом желании отомстить. Той, что сделал со мной это, – коснулся он паутинообразного шрама.

– Отомстить?

– Произнесешь еще раз «зачем?», и я порву твой «Первый курс» и подарю словарь Даля.

– Как? – словарь Даля у меня уже был, только поэтому я произнесла другое вопросительное слово. – Как ты хочешь отомстить?

– Сделать то же самое, что сделала она.

– Воеводин считает, что она спасала тебя тем выстрелом. Она все это… – не верила я, что говорю это вслух, – рассчитала.

Камиль перестал пытаться обогнуть меня и сесть в машину.

Я не могла увидеть ту, что спустила курок, прижав дуло к его виску, не знала ее имени, но, когда Камиль выстрелил в меня долгим взглядом, словно в замедленной видеосъемке, я точно знала, он думает о ней.

– Твой фиброзно-мышечный орган, Камиль, все еще качает кровь, пока ты распугиваешь всех вокруг грустным смайликом. Если хочешь выпустить пар, приходи в стрелковый клуб. Мы там по картинкам палим.

– С фотографиями? По тем, кого…

– Нет, по фоткам нельзя. По грустным смайликам. Но для тебя я сделаю его склизким, макнув в лужу.

«По тем, кого…»

Я не хотела слышать продолжения его слов… ведь смертельно ненавидеть можно только тех, кого когда-то до безумия любили.

Глава 6 Объятия трех футболок

Все двенадцать локаций, которые нужно посетить, были добавлены в мой телефон. Шесть адресов, где проживали жертвы. И шесть точек, где они погибли.

Не ездить же нам по бумажной карте, которую расстилал по сукну Воеводин?

– Начнем с севера и вниз, – предложила я, помня наизусть все добавленные мной адреса. – Потом на восток, а вернемся через запад.

– Места гибели в пешей доступности от адресов проживания. Предлагаю начать не по географии, а по порядку смертей. С первой жертвы – гимнастки Самиры Риксы – и до крайней – учительницы с гитарой Угольковой Натальи.

– Ты сказал «крайней», а не «последней». Думаешь, будут еще?

– Уверен. Даты помнишь? Все умерли за последние полгода. Примерно по одной жертве в месяц. А в этом еще никого.

– Почему они раньше не пришли? Генералы? Почему в прессе ничего нет про эпатажные самоубийства шестерых?

– Кому нужны шесть висяков? Самоубийство – самый легкий и быстрый способ закрыть дело. Если бы не кума с гитарой, они бы и ее не трогали. А в газетах не писали, чтобы панику не разводить. Да и мало ли кто как умер по собственной воле. Раз нет убийцы, то и опасности нет.

– А его точно нет?

– В криминалистике ничего точного не бывает.

Я села за руль. Он был жутко тонкий и почему-то бежевый. С панели на меня таращилось огромное количество кругляков с механическими стрелками, написанные русскими буквами слова «Обдув», «Прикур.»…

– Что это за машина? – не понимала я.

– Птичья, как ты любишь, – усмехнулся Камиль. – Называется «Чайка».

– Рубрика «Юмор патологоанатома»?

Камиль достал из кармана широкого твидового пиджака латексные перчатки, натягивая их с характерным издевательским щелчком о кожу.

– Юмор – это вот, – кивнул он на свои перчатки, которые были сегодня ярко-розовыми, – а машины агентству предоставили в дар. Года два назад.

– Кто их предоставил?

– Меценаты. Их много. Мы же сами по себе. Независимые расследования стоят дорого.

– Я никогда не водила механику.

– Это автомат.

– На машине почти столетней давности автомат?

– И в ней уже был вакуумный усилитель тормозов и гидроусилитель руля. Переключение скоростей на кнопках, автоматические стеклоподъемники.

Я уставилась на белые буквы поверх черных кнопок скоростей: Д, Т, Н и ЗХ.

– Я хэ-зэ, что это за Зэ-Хэ…

– Задний ход. Показать страпонтен?

– Издеваешься?!

– Всего лишь откидной стул для охраны, вон там, за пассажирским. А ты что подумала?

– Я подумала, что ночью кто-то вскрыл тебе в мозгах миндалину с подписью «чувство юмора»!

– За чувство юмора отвечают нижние лобные доли головного мозга. Там же находится и интеллект. Чем интересней человек шутит, тем выше у него IQ.

Протянув руку к моей голове, Камиль выдернул из пучка один из державших его заточенных карандашей. Он зажал карандаш зубами, и от уголков его глаз прорезались мелкие морщинки почти до самых скул.

– Ты даже не брызнешь на него антисептиком? – уставилась я на карандаш между его зубов, – вчера Геката, кажется, играла с ним, гоняя по полу. Туалета.

– У меня нет гермофобии. Перчатки не от микробов, Кира. А карандаш нужен для «улыбки Дюшена», когда задействованы глаза. Мозгу все равно – шутка или деревяшка во рту. Главное подключить правильные мышцы. Зажала, и держи девяносто секунд, пока дофамин не хлынет. Так ты обманешь мозг и получишь… ну что там всем нравится получать от улыбок или смеха?