Дело шести безумцев

Я ненавидела сейчас всю криминалистику разом. Я не следователь! Я чье-то дело, чья-то цель, загадка, преступница и жертва – я сразу все в этой истории, и сколько еще во мне осталось не облитых чужими слезами и кровью страниц?

Воеводин повесил трубку. Камиль облокотился спиной о мойку и не отходил, пока я раз за разом швыряла губку, то вытирая кран, то плитку, то намыливая одну и ту же вилку раз за разом.

– Кир, – остановил он мыльню в мыльне, когда я отполировала дерево столового прибора так, что чуть не довела его до состояния щепки.

Камиль выключил воду и забрал у меня губку. Помня, как я пробовала выколоть Максу глаз, я спросила:

– Ты знаешь, какие травмы у Максима?

– Знаю.

– Скажи мне.

– Порезаны ладони, предплечья, полностью отсечены две фаланги левого мизинца, – словно зачитывал он заключение о вскрытии. – Отрубленная часть обнаружена за комодом у стены. Нервные и сосудистые окончания восстановлению не подлежат. Следы разложения тканей привели к ампутации.

– Ампутации?

– Мизинца.

– Геката… – вспомнила я, как хорек скребся лапками под шкаф.

Еще немного, и она полакомилась бы пальцем своего бывшего хозяина.

– Закаленной сталью своих ножей я отрезала ему палец? Насовсем? И он… разложился у меня за шкафом?.. – Плохо прикрепленная раковина скрипела, пока я впивалась в нее руками. – Воронцов прав, я могу убить его… решив, что он душит меня, когда он будет всего лишь накидывать мне на плечи шарф. Камиль… пожалуйста, ты можешь уйти?

– Думаешь, сможешь отсечь и мне что-нибудь? Не забывай, Журавлева, я все-таки учился на Ракиуре и могу причинять боль прикосновением пальцев.

– Опять про пальцы! Можно не сейчас?!

– Можно, – направился он в прихожую. – Я к Огоньковой. Тебя ждать, напарник?

– Нет, – не оборачивалась я.

– Как скажешь. Желтую прессу только завтра не покупай.

– Шантаж и давление?

– Это ты читала главу пять, я ее только пролистывал.

– Главу шесть! – резко обернулась я. – Когда вы уже запомните!

Схватив куртку, я рванула следом за Камилем, косо поглядывая на комод, у которого отрубила Максиму фаланги.

– У меня на ноге шесть пальцев, а у Макса на руке теперь четыре.

– Значит, суммарно у вас как у всех нормальных людей, – резюмировал спокойным тоном Смирнов и протянул мне свою вельветовую куртку с мягкими коричневыми заплатками на локтях.

– У меня есть.

– Под твоей будет заметно.

– Что именно?

– Прослушку. Бригада уже подъехала.

И он не пошутил. В паре улиц от больниц был припаркован служебный минивэн, на который я уставилась, как олень на фуру в свете фар. Сразу вспомнилась пострадавшая Наталья, вышедшая на трассу с гитарой.

Камиль объяснял, что будет происходить:

– Два провода. Я спущу их вдоль боков и закреплю скотчем на спине. Адаптер будет спрятан за поясом. Телесный наушник у тебя в ухе. Говори о деле, ничего лишнего. Главное, выясни, зачем она позвала тебя. Кира… Кир? Ты готова? Ты меня слушаешь?

– Вы извращенцы? – протянула я руку к машине. – Хотите, чтобы я зашла в белый минивэн и повернулась к кому-то спиной?! А ничего, что примерно на таком же белом меня похитили? Ничего, что мне… то есть… короче, у меня изрезана спина?!

– Черт, – согласился Камиль, – посттравматический синдром. Ты танцевала с Максимом, когда произошел штурм в той лесной избе. Не думал, что тебя это тронуло.

– Это была защитная реакция! И вообще, у меня есть сердце, Камиль. Я еще не труп.

– Закреплю технику сам. Поворачиваться спиной не надо. Вон парк. Идем туда.

Камиль поставил чемодан с оборудованием на лавку в сквере. Он озирался, а я смотрела на прогуливающихся мамочек с колясками и пару бабулек с пекинесами.

– Пошли в туалет. В кафе, – предложила, решив, что людей слишком много.

Камиль вытащил из нагрудного кармана чехол, извлек скальпель и зафиксировал им дверь, чтобы никто не вошел в женский туалет, где мне установят записывающее оборудование.

Я сняла его вельветовую куртку и несколько замедлилась в движении, чтобы стянуть через голову футболку. То есть три.

– Не нужно, – остановил он мои руки. – Я закреплю прямо так. Готова?

Он оттянул край футболки, потом еще один и еще.

– А я думал, ты наконец-то набрала пару кило, а ты набрала пару маек.

– Такая мода.

Я зажмурилась, но Камиль произнес:

– Не закрывай глаза. Я сам.

Камиль установил прищепку под тканью на ободке спортивного топа, ни разу не прикоснувшись к коже. Мягкий медицинский скотч сковал меня полосками зебры возле ребер слева и вниз по мышцам пресса. Прохладный провод скользнул по пояснице вдоль границы джинсов.

Все это Камиль проделал, закрыв глаза.

– Аккумулятор, – комментировал он. – Я надавлю и спрячу его в брюках. Теперь скотч для надежности.

Рулон скотча облетел вокруг моей талии пару кругов.

– Дышать можешь?

– Хуже, чем в корсете. А как снимать?

– Срежу. Быстро. Ты не почувствуешь скальпеля.

– Начувствовалась уже на всю жизнь…

Я кивнула, возвращая его куртку на плечи.

– Вот, вставь в ухо, – протянул он передатчик. – И волосы распусти, чтобы прикрыть.

Я стянула резинку с макушки, раскидывая пряди по плечам. Камиль поправил с той стороны, где из петли торчал кругляш объектива размером с монетку.