Дело «Тенкилл»

— Нет. — Он стучит кулаком по столу. Ему девяносто, и он умирает, но всё-таки, без сомнения, главный авторитет в этой комнате — именно он. — Грета, я сказал — нет! Знаете, сколько людей в течение десятков лет пробовали этот вариант? Мы туда пойдём. Но нет, не сейчас. Нам нужен эффектный спектакль, высокопоставленный адвокат, такой, как ваша Эл Рэ или Бо Лопес, и хорошие связи в ФБР и Министерстве юстиции, чтобы вывести это на новый уровень и избежать удобных смертей и самоубийств. Вы понимаете, о чём я.

Всё это, особенно последние слова, он произносит самым спокойным и будничным тоном. Господи, что мог видеть этот человек — что он мог сделать? — за свою долгую жизнь?

Слышится мужской смех. Морис подносит палец к губам и указывает на заднюю дверь, силой своего пальца приказывая нам немедленно уйти. Сейчас. Он продолжает тыкать пальцем в этом направлении. Мне он шепчет:

— О вашей репутации при обсуждении ходатайства я позабочусь. Идите. Вам придётся спрыгнуть вниз. Лестница с той стороны ремонтируется.

Я хватаю рюкзак. Лена и Виктория закончили складывать картины в футляр, так что мы все немедленно выбегаем через нормальную коричневую дверь. Теперь нам предстоит спрыгнуть вниз на четыре фута. Здесь, как я могу теперь понять по доскам в полу, есть ещё одна лестница, но с другой стороны. Сейчас мы заперты на внутренней. Мы замираем, боясь, что мужчины могли услышать нас по ту сторону двери. Может быть, этот кабинет не так уж идеально звукоизолирован, с учётом того, что теперь я слышу, как Тим обсуждает с каким-то мужчиной устриц, только что съеденных ими на Херефордстрит.

— Что, чёрт возьми, происходит, Морис? Почему ты здесь? — кричит Тим.

— Какое право вы имеете приходить в мой кабинет и задавать мне такие вопросы? — интересуется Морис.

— Тут кто-то был? Они ушли через эту дверь? — Я слышу, как поворачивается золотая ручка. Мы прямо под ней, четырьмя футами ниже. — Где Караваджо? — вопит Тим. — Морис, где Караваджо? Мой отец помог тебе их получить. Они наполовину мои!

— Тимоти, они никогда не были наполовину вашими. И вы это знаете. В документах о происхождении указано, что все они принадлежат мне. И я, Тим, отдал картины и несколько жёстких дисков — да, я знаю о жёстких дисках, которые вы пытались уничтожить, — людям, которые давно отсюда ушли. Вы опоздали на несколько часов. Очень мило с вашей стороны устроить такой долгий ужин с приятелем. Жёсткие диски будут вам возвращены, когда вы освободите Брэда и Паркола. Но картины к вам не вернутся никогда.

— Старый мудак.

— Не надо так со мной разговаривать, Тим. Вы не наследник этой фирмы. Вы здесь вообще никто. Сейчас же звоните по поводу Брэда. И Парка.

Мы спускаемся по лестнице на следующий этаж, как велел Морис.

— Сейчас же! — кричит Морис достаточно громко, чтобы мы услышали эхо.

— Брэд в полном порядке. В особняке, который я снял, его разве что в задницу не целуют. Расслабься. Я верну его в целости и сохранности, когда ты отдашь мне картины и жёсткие диски.

Мы переходим на следующую площадку, идём как можно быстрее, чтобы спрятаться под верхней лестницей и чтобы сверху нас никто не увидел. Конечно же, задняя дверь открывается ровно в тот момент, когда мы спешим спрятаться. Я слышу в открытом дверном проёме голос Тима:

— Пока я не найду того, кому старый пердун передал картины и жёсткие диски, ты, Крен, оставайся тут с ним. Убедись, что он не двигается.

Если Тим решит спуститься вниз, нам конец. Мы можем быстро метнуться к двери и подняться на сорок девятый этаж, но он может нас услышать. Так что мы стоим на месте, надеясь, что он поднимется в их с Морисом личный кабинет. Может быть, нам лучше было бы самим туда подняться и выйти через чёрный ход. Кто знает. Вдруг мы совершили огромную ошибку, спустившись на этаж?

Секунды, что мы ждём тут, затаив дыхание, неописуемы. Я готова взорваться. Я смотрю на Викторию и Лену — обе даже не моргают. Тим не движется, и я чувствую, что он там, наверху, на лестничной клетке у запертой двери, решает, вверх ему идти или вниз.

В конце концов я слышу, как он спрыгивает вниз на четыре фута, как и мы. Он делает шаг. Ещё один шаг. И вот мы слышим, как он поднимается в их с Морисом кабинет. Я рассчитываю его шаги, жестом показываю Лене и Виктории, чтобы они не двигались, не двигались, не двигались, пока я очень осторожно пробираюсь к двери сорок девятого этажа, кладу руку на ручку, и лишь когда слышу, как щёлкает дверь наверху, толкаю её и пропускаю Викторию и Лену на сорок девятый этаж. Я иду следом, и дверь, теперь просто белая эмалированная панель, которая кажется частью стены, закрывается вакуумными уплотнителями. Возможности открыть её обратно нет. Это односторонняя дверь.

— Идём к пожарному выходу, — командую я, указывая в дальний конец коридора, который выведет нас на свободу, если только Тим или его подозрительный Крен на нас не наткнутся. Нам нужно пройти весь путь до конца зала, и ещё нас отделяет от пожарного выхода стеклянная стена-аквариум.