Дело «Тенкилл»

Она едва заметно кивает. Я поворачиваюсь лицом к обшарпанной белой лестнице, перегороженной зелёной веревкой и табличкой «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Я отцепляю верёвку с одной стороны, вспомнив ту, что была натянута на лестничной клетке вестибюля на избранном этаже «КоКо», и быстро поднимаюсь по служебной лестнице согласно ещё одному совету тёти Вайолет: девочка, когда ты находишься там, где тебе быть не следует, но ты должна, веди себя естественно, как будто всё так и надо. Никаких сомнений. Точно так же себя веди, приходя устраиваться на работу. Входи с таким видом, будто уже получила эту работу. Ясно? Я, как всегда, ответила — да, тётя Вайолет. И вот теперь я про себя повторяю: да, тётя Вайолет. Я вняла её совету. Я на своём месте. Я сотрудник «Трезубца». Я стараюсь не думать о второй части этого урока: потому что порой приходится устраиваться на работу в ужасные компании, чтобы проникнуть в них изнутри и сжечь их дотла.

Наверху поворачиваю направо и жду Лену в уголке со старомодным телефоном-автоматом. Долго ждать не приходится — вскоре она проходит мимо меня с убедительной лёгкостью, потому что у неё это в крови — она всюду на своём месте.

Я выхожу из укромного уголка и следую за ней. Я уже сказала ей, куда идти: к отдельной узкой лестнице рядом с туалетом для персонала. Она ведёт на пустой этаж ещё двумя этажами выше. Я знаю это, потому что наблюдала за тем, как там велись работы, с четвёртого этажа своего пентхауса. И я знаю, что он пуст, потому что сегодня воскресенье и город приостановил строительство из-за нарушения постановления о шуме. Итак, четвёртый этаж пустой, ремонт застопорился.

Чудом добираемся до пустого этажа, вроде бы нас никто не увидел и не услышал. Я открываю дверь плечом, Лена на цыпочках идёт по сырому сосновому полу к окнам, выходящим на улицу. Душный чердак, деревянные стропила и балки, голые несущие стены без гипсокартона. Ни внутренних стен, ни комнат, ни чуланов, ни проёмов, что может стать проблемой, если вдруг понадобится спрятаться. Одна сплошная стена из голого кирпича, и единственное, что ещё тут есть — чёрная железная лестница, залитая раствором.

Мы легко соскальзываем на живот, стараясь не напороться на сосновые опилки в ветку толщиной, и устраиваемся поудобнее, чтобы наблюдать за двумя мужчинами через улицу сквозь заляпанные грязью оконные стекла. Кафемена мы не видим, хотя он должен был бы оказаться прямо под нами. Лена рукавом кардигана протирает от грязи небольшое пятно на стекле и начинает фотографировать мужчин у моего пентхауса. Мы потом увеличим фото на ноутбуках, которые, я надеюсь, в восемь часов привезёт нам Виктория. Тогда мы будем знать, на какие лица обращать внимание, когда нам неизбежно придется выйти наружу. Кроме того, если мне удастся всё провернуть, эти фотографии станут уликами в уголовных процессах по обвинению в сговоре.

Пока Лена фотографирует, я тоже протираю круг в стекле, включаю видео на айфоне, ставлю его на подоконник. Я жду, пока кто-то из мужчин заговорит, чтобы увеличить масштаб и потом, возможно, попытаться что-то прочитать по губам. Может быть, я хватаюсь за соломинку. Я смотрю, записываю, все изучаю, и Лена тоже снимает и смотрит. Может быть, проходит час, на протяжении которого для нас не существует ничего, кроме двух мужчин у входа в мой пентхаус. Мои руки начинают болеть, Лена отодвигается от окна, чтобы расправить затёкшие плечи. Но внезапно появляется ещё один человек, и мой адреналин зашкаливает.

— Лена, смотри, — говорю я.

Я щурюсь, потому что не могу поверить в то, что вижу. А вижу я, как с Масс-авеню сворачивает за угол на Ньюбери Летний Брэд. Он движется к моему пентхаусу куда более уверенной походкой, чем была у него в июне. Его светло-рыжие волосы, юное лицо, белая рубашка с воротником, брюки цвета хаки — всё те же, но больше в нём нет ничего напоминающего того стажёра.

— Срань господня, — бормочу я.

— Что такое?

— Подожди. Сфоткай рыжего парня в белой рубашке.

Я даже не могу подобрать слов, чтобы объяснить то, что вижу, потому что не понимаю. Брэд находится примерно в десяти футах от парней у моей двери, когда вдруг резко останавливается, смотрит на их ничего не выражающие профили, опускает голову, поворачивается и быстрым шагом идет обратно к Масс-авеню, где поворачивает направо и исчезает.

— Кто это был, чёрт возьми? — спрашивает Лена.

— Летний Брэд.

— Тот Летний Брэд, что показал тебе документ номер десять?

— Да, тот самый Летний Брэд.

— Ты говорила — помнишь, в каноэ? — что он оставил тебе какое-то странное сообщение …