Дело «Трудовой Крестьянской партии»

«Судя по сообщениям Рамзина и Осадчего, основным стимулом к усилению интервенционистских стремлений за рубежом является убеждение капиталистических кругов в том, что надежды на внутренний крах советский системы являются безумными, и промышленно-хозяйственный рост СССР начинает становиться угрожающим не только в плоскости деятельности Коминтерна, но и в плоскости превращения СССР в мощный политический и экономический фактор международной жизни. В силу этого в руководящих общественно-экономических кругах Франции мысль об интервенции становится все более актуальной.

Параллельно этой информации представители Промышленной партии указывали, что, по их убеждению, интервенция является неизбежным фактом, с которым необходимо считаться всем политическим партиям СССР, в том числе и Трудовой Крестьянской партии.

Не помню, на том ли заседании или в каких-либо других встречах нас, т. е. членов ТКП, с представителями этой партии и другими политическими группировками вроде группы Громана – Суханова, нам сообщались вопросы возможности военной интервенции»[228].

Л.Н. Юровский в своих показаниях также отразил все, что хотел «вождь народов». 22 ноября 1930 г. председатель ОГПУ В.Р. Менжинский направил Сталину протокол допроса Л.Н. Юровского от 21 ноября, в котором тот признался, что еще до установления блока между «ТКП» и Промпартией последняя принимала участие в переговорах, имевших цель – подготовку интервенции. До 1927–1928 г. Промпартия вела их через Торгпром, который имел непосредственные связи с французским правительством. Якобы по сообщению А.В. Чаянова эти переговоры велись Пальчинским и затем Рамзиным и Чарновским.

Организация коалиции интервентов и их вооруженных сил осуществлялась Францией, которой были заключены соответствующие военные договоры с Польшей и Румынией.

Согласно этим договорам Франция должна снабжать Польшу и Румынию военным оборудованием, предоставить им во время войны необходимый высший командный состав и обеспечить возможность реализации военных займов. Материальные и финансовые средства, предоставляемые Францией Польше и Румынии, должны были носить характер не субсидии, а кредитов.

Польша и Румыния должны быть вознаграждены за свои затраты территориальными приобретениями за счет СССР.

Франция же должна получить следующие выгоды: выгодное урегулирование дореволюционной задолженности России; заключение выгодного для Франции торгового договора с будущим русским правительством; концессии, объекты которых могли быть значительно расширены, благодаря крупному строительству, которое проведено в СССР; возврат французским гражданам их прежней собственности на территории ССССР и политическая гегемония в Европе должна укрепиться благодаря тому влиянию на будущее правительство России, которое обеспечивалась руководящей ролью Франции в свержении советской власти.

Юровский писал: «В качестве поводов к войне должны быть использованы: ссылки на агитацию Коминтерна, как в европейских, так и в колониальных странах, утверждения, что Коминтерн предоставляет собою орган Советского Правительства, торгово-политические мероприятия советской власти (например ссылки на Демпинг). В качестве непосредственного повода предполагалось использовать какие-либо спровоцированные пограничные с Польшей или Румынией столкновения, или какие-либо другие специально созданные внешние осложнения.

Интервенционная война должна была начаться выступлением Польши, с последующим присоединением к ней Румынии и Прибалтийских лимитрофов. Указанные сведения сообщались в ЦК ТКП и Чаяновым и Кондратьевым, которые в свою очередь получили такую информацию от руководителей промпартии, в частности от Рамзина.

Интервентам и в первую очередь Французскому Правительству должно было быть сообщено промпартией через Торгпром и ТКП через Республиканско-Демократический центр о том, когда внутреннее состояние СССР в смысле подготовки кризиса в разных отраслях хозяйства и организации, как диверсионных действий, так и повстанческих отрядов будет признано подходящим для начала внешнего наступления.

От Рамзина через Чаянова в ЦК ТКП была получена информация о том, что диверсионная работа с целью выведения предприятий из строя к моменту начала военных действий ведется, главным образом, в военной промышленности, угольной и нефтяной. Об этом было известно мне, Кондратьеву, Садырину, Макарову.

Для диверсионной работы промпартия использовала те общие средства, которые она получала на вредительскую работу из-за границы. В частности, в разговоре, который имел место между мной Кондратьевым и кажется Чаяновым, вскоре после заключения договора между Нефтесиндикатом и Рояль-дейч, упоминалось о том, что средства на вредительскую работу передаются Торгпрому Детердингом.

От кого из членов промпартии исходила такая информация, я не помню.