Дело всей смерти

– Вера, прости меня, если можешь! – истово проговорил он, возводя глаза. Вверх, как две обольстительные ракеты, возносились удивительно стройные, длинные, гладкие ноги красавицы. – За то, что убил, и за то, что лишил рая. Я сделал это от безвыходности и ради твоих детей!

Он немедленно получил нагоняй от демона:

– Что за молебен ты затеял! Брось, брось! «Любимых каждый убивает. Лишь тот, кто смел – мечом». – След, несмотря на поджимавшее время, не отказал себе в удовольствии процитировать Уайльда. – А ты ее – канделябром! Дело сделано. Уводите быстрее! – скомандовал он двум бесам – костлявым, в колючей шерсти, зловонным, сладострастно принюхивающимся к женщине.

– Стойте! – закричал Зацепин, вскакивая. – Не дам ее забирать твоим упырям! Пусть возвращается в рай!

След замахал крыльями, как мельница.

– Что значит – возвращается? Ты в своем уме?! Тогда все напрасно, соображаешь? И ее смерть тоже!

Слова демона отрезвили Зацепина. Но больше подействовало на него равнодушие Веры. В ней он ожидал увидеть страх перед бесами, адом, который стал бы оправданием его порыву отказаться от обмена. А он видел только безучастную покорность. Даже слова о детях не вызвали в Вере всплеска чувств. Казалось, с прежним телом она оставила все земные волнения, заботы и привязанности.

– Ах, Алеша, я не понимаю, о чем ты, – сказала она, смиренно улыбаясь. – Ты убил меня? Ну да какие пустяки. Ты убил – ты подарил. Ты подарил мне нашего Отца! Это такой свет, доброта! Такая полнота жизни! Мне так хорошо с Ним! Но я готова поделиться. Пойди туда, к Нему, узнай Его любовь!

Зацепину горько было встретить противоестественную покорность и довольство в близкой женщине, потерявшей жизнь, детей, рай и предлагающей ему вместо своей женской любви любовь абсолютную.

– Вера, я клянусь, что выручу, верну твоих детей, в лепешку расшибусь! Ты снова возвратишься в рай. Я очень постараюсь! Я… – Зацепин в порыве покаянной нежности давал зарок за зароком. И с недоумением видел, что его горячие обещания Вера встречает безразлично.

– Да-да, – отвечала она ласково, с блуждающей на великолепных пунцовых пухлых губах улыбкой всепрощения. – Ты мне верни Его поскорей, будешь умницей. А пока мне хватит памяти о Нем. Так я пойду?

Она элегически помахала ему ладонью и повернулась, отдавая себя в лапы бесов. Зацепин смотрел, как дивная стройная фигурка удалялась, зажатая уродливыми остовами адских кощеев, пока След не выдернул его из задумчивости.

– Видишь, ее все устраивает. Ей никто не нужен, кроме Папочки. Это как хорошая анестезия. Они там, – демон кивнул на стену, – все такие замороженные. Сейчас сам увидишь. Ступай же!

След распахнул калитку, приглашая в нее Зацепина. При этом он опасливо прикрывался дверцей от кипятка райской благодати. Зацепин, оборвав мысли о Вере, решительно вошел в рай. Демон немедленно захлопнул за ним калитку, оставив в красивых разноцветных зарослях.

После короткой приятной прогулки по благоухающему лесу под пение ярких птиц Зацепин увидел опушку, а за ней золотую песчаную полосу с людьми.

Так Зацепин оказался на острове в странной смешанной компании. Если это и был рай, то какой-то игрушечный, усеченный. Ну, разве что филиал рая. Разведчик искал объяснений. Однако спиритическая связь с демоном почему-то не устанавливалась. Поэтому Зацепин подступил с вопросами к единственному из островитян, который мог быть сведущим в потусторонних реалиях, – своему ангелу-хранителю.

Но ангел был удручен переживаниями о Зацепине – подопечном, вставшем на кривую дорожку. Он напоминал няньку, сытую по горло шалостями воспитанника. Распираемый негодованием и жалостью, белый дух пропускал мимо ушей вопросы разведчика, сводя разговор к попрекам и вразумлениям.

– У меня нет сил видеть, как ты себя губишь! Разве можно вести себя так безответственно! – сокрушался ангел. – Это только подумать, какие номера ты откалываешь! Частный суд решает твою участь – большого грешника! И вместо того, чтобы быть тише воды, ниже травы, ждать со смирением своей доли, ты срываешься на землю, губишь женщину, а потом рокируешься с ее невинной душой. И вот ты в раю! Небо не видело такого легкомыслия! Покинь священные пределы, не по праву тобой приобретенные! У последнего порога отринь гордыню!

– Значит, я все-таки в раю, – отметил Зацепин.

– Самозванно, без дозволения!

– На то я и разведчик, чтобы проходить в запертые двери.

– Мне больше по сердцу монах, а не разведчик! Я надеялся, что уж с тобой-то у меня хлопот не будет. Думал, введу тебя с почестями в ворота рая – и прости-прощай! Как положено ангелу-хранителю доброй души. А ты загремел в спорники, и теперь я обязан быть с тобой, пока не решится твоя судьба. И невольно участвовать во всех твоих плутнях. Пойми, ты только худшую кару на себя накличешь! Ты отсекаешь себе законный путь в рай своим посмертным поведением. Да и мне нагорит за плохое наставничество.

Зацепин рассмеялся.