Дело всей смерти

– И посмотрите, пожалуйста, концепцию пространства-времени, – проникновенным тоном, словно о личном одолжении, попросил он. – Куда она двинет? В какую сторону будет развиваться? Что возьмет верх: теория струн или причинной динамической триангуляции? За решеткой, знаете ли, отлично думается, никто не мешал, никакой суеты, и мне на тюремной подушке пришли кое-какие мысли насчет строения Вселенной.

Зацепин, считавший секунды, тем не менее не перебивал Неелова. Молчал из глубокого удивления и восхищения перед широтой и неукротимым жизнелюбием этого редкого человека. «Строение Вселенной»! Вот что его волнует. Едва Зацепин заподозрил академика в примитивном стяжательстве, заглушившем в нем все другие, даже родственные, чувства, Неелов предстал в своем первозданном образе. В образе исполина духа, искателя, Прометея, которого не остановят, не собьют с пути познания ни превратности судьбы, ни тяжесть лет, ни безумие поставленных задач.

От академика исходили волны энергии и уверенности. Стань таким, как он, и невозможное будет по плечу, думал Зацепин. Все-таки это неуместное сейчас спиритическое свидание оказалось полезным. Оно вдохновило Зацепина, прибавило ему нравственных сил, напомнив, что он на том свете первопроходец, исследователь. Такая поддержка была очень кстати в его выматывающем походе. Раньше След поднимал его в атаку, теперь воодушевлял Неелов. Зацепин хотел всегда иметь подобную опору, кто знает, какие испытания ждут впереди. Поэтому он спросил:

– Мы сможем общаться регулярно? Когда следующий сеанс связи?

– Когда пожелаете! У нас ведь есть теперь замечательная Маша! – сказал академик.

Было видно, как он рад, что погубленный им человек не держит на него зла, а охотно идет на сотрудничество. Он не удивлялся бы покладистости разведчика, если бы знал, что Зацепин полагает себя с ним в расчете. Свою смерть Зацепин уравнял смертью Веры.

– Я было растерял всех своих спиритов-медиумов, – продолжал академик. – Изверг Фронт там, где ему и положено быть, – в тюрьме. Второго духовода – Капустина – затаскали по допросам, он уволился от греха подальше. Но я нашел Машу, Марию Кузнецову. Да вы помните ее? Она была вашей радисткой еще в учебном центре.

– Ну да, точно, а я-то смотрю! – Зацепин, получив ответ на мучивший вопрос, откуда ему знакома эта женщина с узлом на голове, от волнения закашлялся. И машинально похлопал себя по груди. Он почувствовал под трикотажем кофты чашечки объемистого бюстгальтера, наполненные вялой колышущейся плотью. Зацепин сейчас же отдернул руку, словно узнал чужой стыдный секрет. «Немудрено, что у нее так жидко в лифчике, – подумал он. – Ей ведь сейчас много за шестьдесят».

И осекся, испугавшись, что Мария читает его мысли.

– Она ветеран наших славных органов на пенсии, но, узнав, что нужна помощь и дело идет о вас, согласилась без лишних разговоров. Похоже, вы ей запали в душу, Алексей Павлович! – хихикнул Неелов. – Так вот, – посерьезнел он. – Захотите связаться со мной, просто мысленно представьте Марию и позовите ее. А дальше уж забота нашей, так сказать, телефонистки, как нас соединить.

– Чего проще, – оценил Зацепин.

И подумал, что, может статься, посредничеством Марии для контактов с Нееловым ему воспользоваться не придется. Сейчас в книге судеб он так перепишет свою жизнь, что не станет в ней ни человека эпохи Возрождения академика Неелова, ни подземного учебного центра, ни монастыря. А будет в ней только Вера, молодость и ветер дальних странствий.

О том, что он задумал изменить предначертания судьбы, Зацепин Неелову не обмолвился. Хотя был не прочь посоветоваться. Он знал, как исправить свою историю. А вот как переиначить историю страны и мира? Тут бы ему пригодился совет. Но кто знает, как отнесется к идее академик. Вдруг будет против такого вмешательства? Скажет, что опасно перекраивать пряжу судьбы, ведь каждая ниточка в ней переплетена с другими. Станет пугать пресловутым эффектом бабочки, когда одно небольшое изменение грозит лавиной непредсказуемых последствий. Думай академик иначе, разведчики Непейвода, Круглов и Зуев давно бы уже настрочили новое жизнеописание мира под его диктовку. Так что лучше помалкивать. С другой стороны, каким образом Неелов может ему воспрепятствовать? Закупорить в теле Маши, словно джинна в бутылке?

– Мне пора, – засобирался Зацепин.

– Рассчитывайте на меня! – напутствовал академик. – Вместе мы горы свернем! Маша, Алексей Павлович покидает нас. Пожелаем ему удачи!

Несколько сильных толчков-сокращений исторгли душу Зацепина из тела Марии Кузнецовой. Он не мог не отметить, что исход из женщины-медиума напоминал роды. Роды во мрак. Помнится, из лысого Фронта он вылетел стрелой…