Дело всей жизни. Книга вторая

— Красивая пара, не находите? — услышала Варя над самым ухом лукавый голос.

Такой знакомый, что по коже прошел мороз.

Обернулась и застыла в неверии. Нет… нет-нет-нет!.. Не-е-ет! Только не он!

Макс нахально ухмылялся, держа руки в карманах брюк. Казалось, ему вообще было плевать на все, что вокруг происходило, он словно…

— Пришел за тобой присмотреть, — выдал свои планы совершенно просто и даже как-то изящно.

Варя проморгалась, ущипнула себя за запястье и переступила с ноги на ногу, но он не был кошмаром… Хотя как раз им Макс и был. Наглец стоял напротив и словно выключил все, что происходило вне их двоих. Варя больше не слышала ударов барабанов и теплого аромата дерева и дыма очага, дополнившего дождливую свежесть. Презентация парфюма Тенесси прошла мимо нее, она упустила возможность получить маленький графинчик с уникальным парфюмом, который раскрывался на коже каждого его обладателя совершенно неповторимо. Он не был идеальным, но таким… уютным и трогательным, что сразу завоевал признание бомонда.

Тенесси Моори, еще несколько минут назад называемая не иначе как «выскочка из трущоб», вошла в сливки Нью-Йоркской тусовки, как горячий нож в растаявшее масло.

Вот только ей это оказалось не нужно. Она была счастлива в джунглях, в грубой этнической рубахе, босая и растрепанная.

А Варя стояла и смотрела на своего похитителя.

— Что тебе от меня надо? — сквозь зубы тихо процедила, сжимая кулаки с острыми ноготками.

Уж лучше бы Никита и ее — Варю — взял с собой к индейцам, чем теперь она попала в лапы этого… этого…

— Ему нет никакого дела до всех женщин мира, — как будто прочитал ее мысли импозантный нахал. — Он слишком долго шел к одной, чтобы теперь его внимание могли привлечь другие.

— Что ты здесь делаешь? Кто тебя пустил? — всполошилась Варя, отступая.

— Сегодня я здесь совершенно незаконно, — ухмыльнулся чем-то довольный Макс.

— Ты везде незаконно…

Варя осмотрелась, ища взглядом Германа или хоть кого-то, кто мог бы ей помочь, спасти ее от этого наглеца. Но Нью-Йоркской тусовке не было дела до нее, и она почувствовала себя беспомощной и лишней. Единственный, кто оказался рядом — этот преступно красивый тип, обладающий каким-то животным магнетизмом, от которого на теле вставали дыбом волоски, и пальчики на ногах поджимались. От его близости напрягалась в предчувствии чего-то опасного и безумно притягательного каждая мышца, оголялся и шипел каждый нерв.

Варя изучала его лицо: длинные ресницы смягчали угрозу во взгляде серо-стальных глаз, ноздри едва заметно трепетали, ловя ее аромат, ямочка на щеке обозначала скрытую улыбку, а губы…

— О да, милая моя. Я всегда там, где порок. Я и сам очень порочный… Ты даже не представляешь, насколько… — прошептал ей на ухо, буквально исчезнув с того места, где только что стоял, и уже держа ее в своих руках. Варя моргнула — она сошла с ума? — Ты — моя, — оскалился хищно, пожирая лицо девушки привычно-лукавым взглядом.

Варя замерла, теряя связь с реальностью. Голову простреливало разными мыслями, но все они потихоньку исчезали, словно кто-то по одной выдергивал их и заменял более спокойными.

Макс смотрел ей в глаза, его собственные странно сверкали. И кроме них, ничего уже не существовало. У Вари закружилась голова, едва она вспомнила их вкус. И сейчас, когда они медленно приоткрывались, наверняка готовясь выпустить изо рта пару язвительных слов, она поняла, что не может противостоять этому мужчине.

— И не будешь… — ответил на ее мысли дьявол во плоти. — Ты — моя девочка.

И его губы подтвердили это, наплевав на все приличия.

***

История должна закончиться там, где она началась.

Южная Америка, Амазонская сельва

В висках дробно звучали уанкары, вторили пульсу Вселенной тункули, неслышно, не тревожа джунглей, танцевали ритуальный танец женщины.

Я сидел среди мужчин в позе лотоса голый, с прикрывавшей гениталии полоской домотканой тряпицей, свисавшей с плетёного верёвочного пояса. Разрисованные до неузнаваемости лица майорунов, окруживших ритуальный костёр, сливались в золотое кольцо, а обрядовые движения рук складывались в призыв Духа Чёрного Ягуара на языке жестов майя. Густой ароматный дым Mapacho[45] окутывал и проникал внутрь с дыханием, очищая тела и пространство.

Шаман Демонтин Уокэнда Энканти в маске одноглазого balam бил в паувау и пел шаманскую icaros[46]. Густой тембр молодого вождя племени, барабанный ритм, глухие удары по земле многочисленных женских ног, слаженный хор мужских голосов — всё вибрировало по восходящей амплитуде, пуская рябь по пространству за кольцом…

Я вернул в племя Око черного ягуара. Камень занял свое место в глазнице вырезанного из обожжённого дерева тотема.

Для племени возвращение артефакта имело сакральное значение. Как и наш с Несси ритуальный секс, потому что божество майорунов Дух Черного Ягуара — символ мужского плодородия. И проклятый похотью ребенок — то есть только я — должен вернуть племени жизнетворную силу.