Дело всей жизни. Книга вторая

«…Наркота влияет на область мозга, запоминающую, что тебе приносило удовольствие. Если ты ширнёшься в моём присутствии, мозг запомнит кайфовый момент и обстоятельства. И каждый раз, когда, ты, кретин, будешь видеть меня, ты будешь мечтать ширнуться! Я не собираюсь быть твоим якорем».

Но моим наркотиком стала моя Несси. Мой дурман, моя айяхуаска. Я сам признался в этом Джейкобу:

— Джейк, мне кажется теперь, что я до знакомства с моей девочкой и не жил вообще. С ней всё иначе. Но вот здесь… — положил руку под сердце, — постоянно щемит. Иногда приятно до дрожи и слабости в ногах, иногда будто хороню кого… Дурман она. Охрененный чистейший дурман. Но какой-то… просветлённый, что ли.

— Чёрный ягуар и айяхуаска…

— Что?

— Лоза ду́хов.

— А. Амазонская нефункциональная стереотаксическая система…

Да, Несси стала моим якорем. Я сам это сказал, но не услышал собственный голос, не слушал самого себя…

— Ты сказал, что с ней рядом можешь контролировать себя. Что, как ты считаешь, тебе помогает? — спросил Джейк.

— Лёд уже не помогает, — усмехнулся, — видимо, я стал моржом… Её запах… Моя девочка все свои шампуни и мыло делала сама. Когда меня накрывает, я вспоминаю её глаза, запах, улыбку, голос…

…Шампунь от похоти…

Оттянул ворот от шеи, потому что меня душила собственная тупость, слепота и глухота. Все вокруг видели, понимали, кто для меня Несси, они говорили, но я лелеял свою гамартому, игнорировал и отметал ответы, которые всегда были у меня.

— Как зовут эту причуду?

— Гамартома.

— Какое подходящее имя для столь интересной дамы, — чуть улыбнулся Макс. — Прямо дворянское.

— Эта дворянка подчинила себе всю мою жизнь. И я уже потерял надежду развестись с ней.

— А ты этого хочешь? — поднял бровь Максим, закидывая ногу на ногу.

— Ты издеваешься? — я отзеркалил его позу.

— А ты? — Максим потёр подбородок рукой, и мой тоже зачесался. Я краем внимания заметил чуть заметную усмешку психолога и опешил от уверенного утверждения: — Я лично вижу, что вы прекрасная пара, — теперь Максим широко улыбался.

— То есть ты мне не поможешь? — прищурился, чувствуя, что внутри уже наметился сбой в системе ядерного реагирования.

— Нет, — покачал головой гость и чуть склонил голову набок, внимательно смотря мне в глаза.

Он был совершенно спокоен, ироничен и неявно давал понять, что чувствует превосходство надо мной. Мне импонировала его открытость и прямота, я понимал, что он скалится не просто так, но пока не уловил сути его методики.

— Почему? — внезапно успокоившись и даже развеселившись, спросил, снова отзеркалив его позу.

— Вот ты сидишь, Соломат, и как попугай повторяешь все мои движения. Ты не лидер.

— Никогда им не был, — согласился.

— И не хотелось?