Дело Зили-султана

— А вы и есть та самая мисс Болдуин, о которой никто никогда не упоминает? — огрызнулся я, вспомнив, что говорил мне мирпендж.

Вероятно, меня тут сочтут грубияном. Но что, по-вашему, я должен был отвечать? Проблеять что-то вроде: «да, именно так, я и есть тот самый пресловутый Нестор-ага»? Интересно, почему это женщины полагают, что могут завоевать сердце любого мужчины, стоит только улыбнуться ему. Да, улыбка действует, но действует любая улыбка, а не только женская. И если мужчина отвечает на женскую улыбку, то вовсе не потому, что рассчитывает тут же этой самой улыбчивой женщиной овладеть. Мы, мужчины, вовсе не так примитивно устроены, мы в силах сопротивляться женскому кокетству. Во всяком случае, некоторые из нас. По крайней мере ваш покорный слуга.

— Вы можете звать меня просто Элен — сказала она. — Все-таки вы как-никак спасли мне жизнь, а это чего-то да стоит.

Ну, спасибо и на этом.

— Вы хотели сказать — Хелен? — уточнил я нехотя.

— Нет, именно Элен, — отвечала она.

— Насколько я знаю, Элен — французское имя.

— Моя мать была француженкой и дала мне французское имя. А вам нравится бель Франс? Вы были в Париже?

Я сухо отвечал, что в Париже был, и не один раз, и город этот не хуже любого другого.

— Почему вы такой бука? — спросила она. — Я вас раздражаю?

Так же хмуро я отвечал, что на свете нет человека, который бы мог меня раздражать без моего на то согласия. Она засмеялась и сказала, что все-таки я — человек запальчивый. На это я заметил ей, что во мне нет никакой запальчивости, я просто констатирую факт.

— А где ваш экипаж? — спросила она.

Я отвечал, что у меня нет экипажа, я приехал на ипподром в карете шаха. Тогда она пригласила меня сесть в свою коляску, потому что так ей будет удобнее разговаривать. Я сказал, что разговоры не входят в мои планы, однако в коляску все-таки вскочил — из чистой вежливости, разумеется.

— Вы — суровый русский варвар, вам надо ходить в шкуре, — заметила она, смеясь.

На это я отвечал, что пара месяцев проживания в Персии — и шкура вырастет прямо на мне, так что я буду вполне отвечать ее представлениям о русских.

— Вы считаете Персию настолько дикой? — спросила она.

Я сказал, что, конечно, глупо считать дикой страну, где за малейшую провинность вам, как свинье, могут отрезать уши. Она отвечала, что не все так страшно, и что всюду свои порядки. Слово за слово — мы настолько увлеклись разговором, что я не заметил, как мы въехали в европейский квартал и встали у симпатичного домика колониальной архитектуры.

— Вот мы и приехали — сказала она, — зайдете выпить чаю?

Я заколебался, это показалось мне не совсем удобным. Малознакомый мужчина заходит к девушке…

— Что подумают окружающие персы?! — перебила меня она и снова засмеялась.

Куда только делись ее беспомощные глаза, теперь она все время заливалась смехом. Впрочем, смех этот почему-то совсем меня не раздражал. Поколебавшись совсем чуть-чуть, я согласился зайти ненадолго.

— Конечно, — кивнула она, — совсем недолго. Ведь шахиншах не сможет долго обходиться без своего фаворита.

Я сделал вид, что не слышал сказанного, и мы пошли в дом. За глухой стеной, выходившей на улицу, прятался прелестный внутренний дворик, сам дом был обставлен уютно и в то же время очень изящно. Из привычной персидской экзотики имелись только шелковые ковры на стенах, все остальное было очень по-европейски.

— Чувствуется женская рука — сказала она с вызовом. — Так, кажется, это называете вы, мужчины.

— Да, мы называем это так — и тем не менее женская рука чувствуется, — парировал я. — Вы живете одна?

— О нет, это же мусульманская страна, одной здесь было бы неудобно. Я живу с братом.

— А кто ваш брат?

— Вы знаете, как меня зовут, но не знаете, кто мой брат?

Я немного смутился и признался, что про нее мне сказал один мирпендж, и единственное, что я знаю, так это то, что ее брат — английский офицер.

— Ну, это некоторое преувеличение — сказала она, — мой брат всего-навсего торговец. Хотя в прошлом он действительно служил в армии Ее величества и даже дослужился до чина капитана.

Выяснилось, что брат ее торгует специями, привозя их из Индии и получая на этом очень неплохой барыш.

— Но давайте не будем об этом говорить, — воскликнула она, — я так не люблю эти скучные коммерческие беседы. Расскажите лучше о себе. Кто вы, что вы, как здесь оказались?

Тут меня настигло какое-то неприятное чувство. Разумеется, я не мог говорить о себе всю правду, но и врать этой девушке мне почему-то не хотелось. Я, впрочем, имел в запасе готовую историю и довольно складно ее рассказал. Здесь присутствовала дуэль, изгнание, скитания по разным странам и, наконец, тихая пристань, которую я обрел в Персии.

— Но чего же вы хотите, в конце концов? — спросила она. — Почему-то мне кажется, что карьера военного вас не очень интересует. В вас есть что-то неуловимо штатское.