Дело Зили-султана

В дом я вошел с чрезвычайно мрачным видом, даже не пытаясь скрыть свою озабоченность. Элен сидела на диване, подобрав ноги, и насмешливо глядела на меня.

— О, — сказала она, — какая необыкновенная суровость! Это твоя мадемуазель тебя так огорчила?

— Она не моя мадемуазель, у нас деловые отношения, — отрезал я.

— Хотела бы я взглянуть на эти отношения поближе, — Элен прищурила глаза и водила взглядом по мне, как бы выцеливая, куда лучше выстрелить.

— Перестань ерничать — сказал я, — дело очень серьезное.

Элен немедленно заявила, что любит серьезные дела, и предложила мне открыть шампанское. Мне, однако, было не до радостей жизни. Я рассказал ей, что мое положение любимца шахиншаха снискало мне множество влиятельных врагов. И вот теперь враги взялись за меня всерьез.

— Они обещали тебя убить? — подняла брови Элен.

— Нет. Они обещали убить тебя.

На некоторое время воцарилось молчание. Мне тяжело было говорить такое Элен, но я должен был напугать ее так, чтобы она согласилась уехать.

Секунды текли на удивление медленно. Наконец Элен тряхнула головой и улыбнулась.

— О чем ты говоришь, Нестор? Кто тут посмеет поднять руку на британскую подданную?

Боже мой… Меня всегда поражало чванство англичан, их убежденность в том, что если даже самому ничтожному из них причинят хоть малейший вред, то вся королевская конница и вся королевская рать немедленно объявят обидчику войну. Вот что значит империя, над которой не заходит солнце! С другой стороны, Россия — тоже ведь империя не из последних. Так почему же мы не имеем такой уверенности, как англичане? Скорее напротив, мы совершенно уверены, что случись чего, расхлебывать любую кашу нам придется самим… Почему? Тайна сия велика есть. Велика и обширна, примерно как и само отечество наше богоспасаемое.

Так или иначе кавалерийский натиск не удался, пришлось вести осаду по всем правилам. Я был чрезвычайно убедителен, приводил неопровержимые аргументы, я даже прикрикнул пару раз на Элен — но она оставалась совершенно спокойной, только посоветовала мне лечиться электричеством, поскольку служба у шаха совершенно расшатала мои нервы.

Пришлось отступить — как минимум, на время. Ничего, думал я, твоя храбрость — до первого серьезного испуга. Впрочем, я совершенно не хотел, чтобы Элен кто-то напугал, хоть серьезно, хоть в шутку. Именно поэтому остаток вечера я был так озабочен, что даже Элен меня пожалела.

— Милый, — сказала она, — по-моему, ты не того боишься. Здесь, в Персии, надо бояться не врагов, а доброжелателей.

Я удивился: что она имеет в виду?

— Очень просто, — продолжала Элен. — Подумай сам, кто такая эта персидская барышня? Откуда она взялась и с какой стати тебя оберегает?

Разумеется, я не стал объяснять Элен, откуда взялась Ясмин, потому что это был именно тот случай, когда во многом знании заключено много печали и меньше знаешь — крепче спишь. Однако заверил ее, что Ясмин — человек надежный, проверенный, многим мне обязана и ничего, кроме добра, мне не желает.

— Позволь, я объясню тебе положение вещей, о мой наивный младенец, — усмехнулась Элен, — Когда женщина говорит, что она желает мужчине только добра, это значит, что она просто желает как можно скорее им завладеть. Потому что только это, с ее точки зрения, и может считаться добром.

На это я пробормотал, что у нее мания. Не такое уж я сокровище, чтобы все женщины на свете желали мной овладеть.

— А всем и не нужно, — очаровательно улыбнулась она. — Достаточно, чтобы тебя возжелала одна — и ты уже пропал навек.

Услышав такое, я невольно подумал, что же будет с человеком, которого возжелают сразу несколько женщин, как, скажем, нашего шахиншаха. Должно быть, его просто разорвут на клочки. Но нет, Насер ад-Дин жив, здоров и сравнительно благополучен. Так, может быть, когда речь идет сразу о нескольких женщинах, претендующих на одного мужчину, они нейтрализуют усилия друг друга?

Ничего этого, я, разумеется, не сказал Элен, иначе бы она взялась язвить меня еще сильнее. К врагам нашим я больше не возвращался, и вечер прошел спокойно, совершенно по-семейному. Как, впрочем, и весь следующий день.

А еще через день явился скороход из дворца. Шах требовал меня к себе по срочному делу.

— Мой бог, шах не может прожить без тебя и пары дней — говорила Элен, выбирая мне сорочку. — Вот эта, кажется, подойдет… Тебя давно пора сделать премьер-министром.

Я пробурчал, что шах уже угрожал мне этим, но, пока я жив, премьер-министром у него будет какой-нибудь другой горемыка. Например, нынешний великий визирь Мирза Юсуф-хан вполне подходит для своей должности. Пользы от него никакой, но и вреда особенного тоже нет.

— Напрасно ты отказываешься, — заметила Элен. — Русский офицер на должности главного визиря — это весьма экзотично. Я бы, пожалуй, вышла за тебя замуж и звалась бы госпожа великая визирша. Потом мы бы с тобой устроили переворот и сами стали шахиншахами, основав новую династию. Можно было пойти войной на Россию, захватить ее и заставить всех жителей курить кальян, носить паранджу и ничего не делать.