Дельцы. Том II. Книги IV-VI

— Ахъ, какъ хорошо! — вскричала Лиза. — Ну, пожалуйте къ мамѣ.

Надежда Сергѣевна сидѣла у окна въ — большомъ креслѣ. Она казалась немного посвѣжѣе. Приходъ Авдотьи Степановны опять ее обрадовалъ.

— Вы меня ужь очень что-то полюбили, — сказала она ей съ улыбкой.

— Голубушка моя! — вырвалось у Авдотьи Степановны, и она чуть не поцѣловала у больной руку.

— Вотъ сегодня мнѣ гораздо лучше, выговорила твердымъ голосомъ Загарина. — Ужь и не знаю — перебираться-ли мнѣ въ лечебницу…

— Что вы, что вы! — вскричала Авдотья Степановна. — Ужь успокойте вы себя самихъ-то, голубушка!

Загарина была еще болѣе тронута чувствомъ этой «dame du lac», которая съ такою дѣтскою искренностью и наивностью прильнула къ ней всѣмъ сердцемъ.

Лиза едва стояла на мѣстѣ: ее такъ и подмывало обнять и мать, и гостью, и излить на нихъ свою радость.

Она воспользовалась первой передышкой въ разговорѣ матери съ Авдотьей Степановной, чтобы увести гостью къ себѣ въ комнатку.

— Когда-же онъ придетъ? — допрашивала она ее.

— Нынче непремѣнно.

— Я опасаюсь, что онъ будетъ бояться…

— Да чего-же?

— Ахъ, вы его не знаете! Онъ не былъ такой… какъ это сказать… accablé, потерянный, когда вы съ нимъ говорили?

— Вѣдь онъ васъ очень любитъ и маму вашу… Онъ такой добрый и простой.

— Я вамъ говорила… Славный мой семинаристикъ!

И Лиза всплакнула. Авдотья Степановна горячо обняла ее.

Надежда Сергѣевна начала немного догадываться, что между Лизой и новой ихъ знакомой происходятъ какіе-то «a parte»; но она ни о чемъ не разспрашивала. Когда Авдотья Степановна уходила, Лиза еще долго толковала съ ней въ передней.

— Тебѣ, кажется, очень нравится эта барыня? — спросила ее мать, послѣ того, какъ она вернулась изъ передней.

— Да, мама, она милая… Только я хотѣла тебя спросить: est ce qu’elle a… un passé?

Надежда Сергѣевна удивилась, что Лизѣ извѣстно значеніе слова «un passe».

— Я не знаю, — отвѣтила она серьезно.

— Мнѣ кажется, мама, она когда-то грѣшила, но теперь у ней въ сердцѣ совсѣмъ другое. Опа такъ тебя полюбила, точно ты ей родная мать.

— Да, тихо подтвердила Надежда Сергѣевна.

— Са me touche, moi, — замѣтила Лиза серьезнѣйшимъ тономъ.

Помолчавъ, она сказала:

— А что, мама, когда ты переѣдешь въ лечебницу, если она будетъ приглашать меня придти къ ней въ гости — можно-ли это? хорошо-ли будетъ?

И, не дожидаясь мнѣнія матери, она отвѣтила:

— Нѣтъ.

Надежда Сергѣевна промолчала и только усмѣхнулась.

— Она теперь хорошая, — продолжала разсуждать вслухъ Лиза, — но все-таки мнѣ нельзя къ ней идти. Я ее обижать не хочу; но она сама это пойметъ. Вотъ если-бъ я была большая, тогда — другое-бы дѣло. Je n’ai pas de prejuges, moi!…[35]

Посидѣвъ около матери, Лиза начала что-то все оглядываться, и ея возрастающая тревога не укрылась отъ матери: то она встанетъ, то войдетъ въ переднюю, то пройдетъ въ свою комнатку.

Такъ прошло съ полчаса.

— Не лечь-ли тебѣ, мама? — спросила Лиза, подходя къ матери — ты ужь довольно сидѣла.

— Мнѣ не хочется, — отвѣтила кротко Надежда Сергѣевна.

— Право, мама, лягъ; да тутъ у окна и дуетъ немного.

Лиза хитрила. Ей хотѣлось уложить мать въ постель, чтобы она была подальше отъ двери въ переднюю и не могла услыхать сразу голоса Бенескриптова.

Надежда Сергѣевна повиновалась. Уложивши мать, Лиза вздохнула свободнѣе и сѣла въ первой комнатѣ, около самой двери, чтобы сейчасъ-же кинуться отворять, какъ только раздастся звонокъ.

Томительно ждала дѣвочка цѣлый часъ. Наконецъ, раздался звонокъ, но чуть слышно. Надежда Сергѣевна его не слыхала; но Лиза почувствовала всѣмъ существомъ своимъ, что это Бенескриптов.

Скорыми, но неслышными шагами проскользнула она въ переднюю и дрожащей рукой отперла.

На порогѣ дѣйствительно стоялъ Ѳедоръ Дмитріевичъ.

Лиза окинула его быстрымъ взглядомъ съ головы до пятокъ. Онъ стоялъ съ какой-то неопредѣленной, блуждающей усмѣшкой. Одѣтъ онъ былъ опрятно. Лиза не слыхала того запаха, который такъ обдалъ ее въ первое посѣщеніе Бенескриптова. Ей показалось даже, что онъ подстригъ себѣ бороду и волосы.

— Ѳедоръ Дмитричъ! — вскричала она и тотчасъ-же продолжала шопотомъ — входите, но потише, не надо, чтобъ мама сейчасъ услыхала… Снимайте ваше пальто.

Она сама начала стаскивать съ него пальто и усадила его тутъ-же на стулѣ.

— Вотъ я васъ и отыскала! — радостно шептала она, прыгая около него. — Вы думаете, васъ ник» нельзя найдти, а я, вотъ видите, нашла, и теперь вы отъ насъ не спрячетесь.

Онъ ласково и со слезами на глазахъ глядѣлъ на свою ученицу и протянулъ къ ней обѣ руки. Она обняла его и поцѣловала въ щеку.

— Вы теперь совсѣмъ здоровы? — прошептала она ему прямо въ ухо.

Онъ промолчалъ.

— Я вижу, что здоровы. Вотъ такимъ-то я васъ и ждала.

— А ждали? — спросилъ онъ шопотомъ.

— Ну, посидите тутъ. Я сейчасъ сбѣгаю къ мамѣ.

Лиза выскочила изъ передней и, сдержавъ свою походку, тихо подошла къ кровати Надежды Сергѣевны.

— Ты спишь, мама? — окликнула она мать.

— Нѣтъ, — отвѣтила Надежда Сергѣевна.

До слуха ея дошелъ уже легкій гулъ разговора съ передней.

— Пришелъ кто-нибудь?

— Да, мама, отвѣтила не совсѣмъ рѣшительно Лиза. — И знаешь-ли, кто пришелъ?