Дембельский аккорд 1

Моё убытие в наряд означало полнейший отрыв от основных насущных дел на полтора суток. С обеда я должен готовить личный состав к заступлению в караул, вечером принять это так сказать боевое дежурство, и только после ужина следующего дня могу возвратиться в роту… Чтобы без задних ног упасть на свою холодную кроватку и беспробудно заснуть до самого утра… И вообще! Без каких-то четырёх-пяти часов это займёт почти двое суток…

Но ротный оказался упрям и неумолим:

— Мне эта каптёрка уже по ночам снится! Вместо жены!.. Представляешь, да?!.. До чего меня эта служба довела. А ты тут!.. «А кто будет дембелей контролировать?!» Ну… Осталось совсем чуть-чуть… Так что крепись… Всем сердцем!

Вот так и пришлось мне отправиться со своими дембелями выполнять боевую задачу по охране и возможно даже обороне не только подконтрольных объектов, но и всей части. «Скреплённое» по совету ротного сердце билось вполне спокойно, ботинки привычно хлюпали по грязной жижице в парадном шаге, правая ладонь поднесена к виску и голова повернута в приветствии дежурного по части… а душа-то рвётся обратно… На волю вольную да в роту родненькую…

И ведь всё-таки настало моё неизбежное появление в караульном помещении… Это были две комнатки на углу всё того же двухэтажного здания, в котором размещались и штаб с его полуслужебными и полужилыми помещениями, и центр боевого управления, и офицерская столовая на втором этаже.

Такое близкое соседство с кафе «Командирское» меня всё равно не порадовало и я без всякого «энтузиазизьма» принялся за обычные начкаровские дела. К ещё большей моей досаде старым начальником караула оказался такой же прапорщик, как и мой заместитель. Правда, гораздо упитаннее.

— Прапорщик Карпенко! — представился он. — Можно просто Эдик!

Я пожал протянутую навстречу руку и тоже назвался очень кратко:

— Алик! Ну, давай что ли… Сдавай караул. Моя первая смена уже готова.

Он не стал упираться и сразу же оделся для совместного похода по всем постам. Вскоре мы потопали в темноту по раскисшей асфальтовой дороге. Я уже в принципе представлял где какие находятся посты. Но мне казалось, что со старым начкаром будет легче вникнуть во все нюансы и детали местных караулов.

А прапорщик Эдик шёл рядом и болтал языком без умолку, рассказывая мне всё что нужно и не очень. Видимо он за время караула успел здорово соскучиться по неслужебному общению и теперь это упущение восстанавливал легко и быстро. Хоть мы и встретились с ним впервые, но спустя пятнадцать минут я уже многое знал и о третьей роте, где он служит, и о нашем батальоне, куда он недавно перевёлся, и о своем недавнем разводе… Эта «семейная» тема мне также была близка и мы мгновенно нашли общий язык…

Мы уже прошли палатки и затем повернули налево за одноэтажное здание. Тут совсем рядом друг с другом находилось два поста: один часовой ходил вокруг палаток с боеприпасами, а второй картинно вышагивал вдоль дверей и ворот складов продслужбы, вещевой службы и чего-то ещё. Шумаков в качестве разводящего повёл моего часового сначала на первый пост, где две палатки были огорожены несколькими рядами колючей проволоки. Затем он заменил часового на втором посту.

Потом вся наша караульная «шатия-братия» двинулась дальше. В пустом и тёмном автопарке у самых ворот маячила одинокая тень, которая сразу же поспешила к нам. Это часовой пребывал в большом нетерпении того счастливого момента, когда и он покинет свой опостылевший пост. На этом сдача постов практически закончилась.

Но ещё оставался четвёртый пост, который имел статус ночного. Здесь часовые выставлялись только в тёмное время суток. Это был скорее наблюдательный пункт, размещённый в полуразрушенном здании на самой окраине нашей части. От когда-то большого дома теперь оставались лишь две наружные стены, но зато тут имелся небольшой наспех сколоченный помост, откуда часовой тайно обозревал в ночной бинокль окрестные просторы.

Отправив своих бойцов в караульное помещение, прапорщик Эдик прошёлся вместе с нами до четвёртого поста. Он рассказывал много интересного вообще и попутно объяснял мне особенности несения караульной службы на этом засекреченном рубеже охраны и обороны.

— Когда снег мокрый идёт или дождь моросит, здесь бойцы иногда безобразничают. Костерок запалят или же могут смыться в казарму РМО, чтобы там погреться. Навесик тут есть, но очень слабенький. Ты их лучше сразу в ОЗК одевай.

Я внимательно оглядел весь «четвёртый пост» и почему-то не стал влезать на это шаткое сооружение, чтобы самому осмотреть близлежащие подступы. Достаточно было доклада часового, что всё вокруг нормально.

И через два часа, когда мы пошли по всем постам уже со второй сменой, я вновь не стал рисковать своим здоровьем. Ведь на четвёртом «посту» всё было в порядке! Во всяком случае таков был смысл рапорта, когда в голосе солдата слышались и нотки затаённой радости, и некоторая дрожь от ночного холода. Тем временем мой следующий караульный осторожно влез наверх, чтобы после устного доклада превратиться в часового на очередные сто двадцать минут.