Деметра

Это были секунды какого-то адского откровения, за которые он познал всю черную, неистовую силу необузданной, бесконтрольной, всепоглощающей ненависти… Отец… Мать… Дана… Дядя Белгард…

Этот список можно было продолжить и его собственным именем…

— ТЫ ОХРЕНЕЛ?! — резанул по его ушам отчаянный вопль сержанта, но тело, неподвластное рассудку, уже летело вперед, за осыпавшийся перепаханный осколками бруствер, навстречу черной, ненавистной волне… — Назад, Антон, да твою же мать!!! Тебя контузило, ты спятил?! НАЗАД, КАДЕТ!!!

Вопль Хлудова звучал лишь жалким отзвуком тех адских голосов, что продолжали биться в его мозгу.

Это кричали идущие в атаку инсекты.

Жгучая, безумная ненависть выбросила Антона из траншеи навстречу атакующей цепи инсектов. Его мысли, чувства — все безнадежно запаздывало, не поспевая за движениями тренированных мышц, которыми управлял уже не разум… Видавший виды Хлудов вдруг подавился очередным ругательством, когда Антон, перелетев через голову, вдруг распрямился, одновременно разрядив винтовку длинной веерной очередью, и пошел, не сгибаясь, прямо на остолбеневшую цепь врагов…

Это было страшно… Движения обезумевшего человека, по сути, еще мальчика, были скупы и расчетливы до такой степени, что оцепеневший сержант среди других чувств испытал секундный прилив идиотской гордости, когда отстрелянный магазин еще летел в пожухлую траву, а на его место от точного, машинального удара ладони уже входил новый боекомплект…

Пониманию сержанта было неподвластно то, что происходило в данный момент.

Цепь инсектов, минуту назад нагло и неуклонно приближавшаяся к левому флангу траншей, вдруг в смятении дрогнула и попятилась, словно невидимая, тугая волна ползла впереди Антона…

Хлудов с отвисшей челюстью, в полнейшей прострации наблюдал следствие, даже не догадываясь о причине.

Разум инсектов воспринимал мысли Антона именно как тугую, обжигающую волну, которая хлестнула по ним, нанеся урон гораздо больший, чем залповый огонь…

Цепь сминалась, насекомоподобные существа в животном ужасе пятились, не в силах противостоять обрушившемуся на них, идущему из глубин души чувству…

В ответ он слышал их мысли.

Голод. Страх. Ненависть… Безысходность… и еще что-то жадное, дремучее, похожее на неистребимый инстинкт продолжения рода… страстное желание исполнить нечто, не постижимое для разума человека.

Автоматическая винтовка зашлась в его руках, выплевывая огонь и смерть…

Они падали, как снопы, пачкая обугленный дерн своей кровью, потом не выдержали и побежали…

Он не воспринимал время, совершенно отключившись от реальности, сосредоточившись лишь на своих ощущениях, и очнулся только тогда, когда чьи-то сильные руки обхватили его сзади, рывком свалили на землю и поволокли назад, в спасительную расселину траншеи…

Он не сопротивлялся. Ненависть, еще секунду назад такая жгучая и яростная, отступила, словно черная волна, жадно облизнувшая его душу и отхлынувшая назад, оставив после себя лишь клочки воспоминаний, опустошенность и глобальное чувство безысходности…

* * *

— Ну ты даешь, парень!..

Неизвестно, чего было больше в голосе сержанта: закономерного гнева, восхищения безумным поступком или простой человеческой жалости.

— На, успокойся, — он вставил в дрожащие губы Антона прикуренную сигарету.

Из глубины знойных небес на позиции взвода падал, раздирая барабанные перепонки, а вместе с ними и душу резкий, бьющий по нервам заунывный вой…

Черные кустистые разрывы, в которых земля в одно мгновение смешивалась с огнем и дымом, выросли по всему склону, едва не накрыв сами траншеи…

— Суки… Из минометов шпарят… Набрали трофеев, теперь изгаляются, твари… — сплюнув, прокомментировал сержант.

— Что со мной было?.. — подняв голову, спросил Антон. — Сколько прошло времени?

Сержант, казалось, не расслышал его слов. Вскинув к глазам электронный бинокль, он припал к брустверу, вглядываясь в укрытое шлейфами дыма пространство.

— Все, кадет, абзац… — внезапно проговорил он. — Их передовой отряд мы шуганули, а теперь держись… атака будет только одна.

Из этого монолога ясно следовало, что времени с того момента, как он потерял сознание, прошло порядком. Армия инсектов успела подтянуться к подножию гор и теперь перла на перевал.

— Ну вот и все… — Сержант сунул бинокль в чехол. — Время умирать… — Он поправил сбившийся на бок коммуникатор: — Лейтенант, вижу группу по центру позиции. До двух сотен бойцов. Смотри, сейчас они выползут прямо на тебя!

* * *

Лейтенант Войнич сидел в отдельном окопе, чуть позади основной траншеи, между капониром, отрытым для бронемашины, и позицией сорокамиллиметровой автоматической пушки, которую сняли с разбитого вертолета и, укрепив на самодельной станине, превратили в легкое полевое орудие.

Стрельба на левом фланге утихла, и после доклада Хлудова все внимание лейтенанта переместилось в центр, на уходящую за поворот дорогу.