Деметра

Антон и Дана, в полном молчании смотревшие в глаза друг другу, ничего не знали об этом.

Медленная, необъяснимая дрожь охватывала их юные тела, поднимаясь все выше, заставляя путаться мысли…

Мир кружился, вращаясь вокруг вместе с темным парком и звездным небом, затягивая разум в безумный водоворот страсти.

Они не могли думать ни о чем, кроме этой, захлестнувшей их души волны…

…А за тысячи километров от них надсадно скрипели деревянные колеса тяжелых катапульт, стенали в упряжи горбатые нелетающие птицы, над древними дорогами поднимались клубы пыли и раздавалась скрежещущая перекличка нечеловеческих голосов…

Ранним утром следующего дня десять отрядов вышли из Города и ускоренным маршем двинулись в сторону хребта.

Среди солдат, сгибаясь под тяжестью экипировки, шли Дана и Антон.

* * *

Далеко у горизонта клубилась белесая пыль.

Антон сидел в тщательно отрытой и оборудованной стрелковой ячейке, испытывая чувство глобального одиночества. Одного взвода в двадцать человек оказалось недостаточно, чтобы полноценно перекрыть перевал.

Извилистая траншея, протяженностью в триста метров, перечеркивала дорогу и уходила в обе стороны от нее, петляя меж каменистых бугров. Антону достался самый край левого фланга, в десятке метров начинался поросший густым кустарником склон, сразу за которым громоздились скалы.

С одной стороны, это было неплохо, — судя по рассказам очевидцев, инсекты не любили и не умели лазить по горам, а с другой… было неуютно осознавать, что слева от тебя нет ни души.

Он сидел, до рези в глазах всматриваясь в горизонт. Скалы вокруг, голый склон с редкими пеньками от тщательно вырубленного в секторах обстрела кустарника, старая дорога, лениво сползавшая вниз, — все дрожало, теряя свои очертания в знойном мареве. Воздух казался сухим и колючим…

Справа по траншее прошуршали чьи-то осторожные шаги.

Антон скосил глаза, не меняя позы. Пальцы правой руки машинально охватили рукоять уложенной на бруствер автоматической винтовки.

— Кто? — отрывисто спросил он, готовый в любую секунду рвануть на себя снятое с предохранителя оружие.

— Свои… Не психуй, кадет! — из-за поворота траншеи появилась ухмыляющаяся рожа Хлудова.

Рука Антона отпустила рукоять.

Сержант вошел в пространство отрытой им просторной ячейки и критически осмотрел позицию.

Взгляд Хлудова скользнул по укрепленным стенам, аккуратным нишам, выдолбленным в земле, грамотно разложенному боекомплекту, открытому гранатному подсумку, потом переместился на замаскированный свежим дерном бруствер и дальше, в сектор обстрела…

— Молодец… — скупо похвалил сержант. — Жить будешь. — Он присел на корточки и достал сигареты, искоса глядя на Антона. — Расслабься, кадет, — он протянул ему пачку, — давай перекурим.

Антон взял сигарету и присел рядом с сержантом. Сейчас, в томительные часы ожидания перед боем, даже общество Хлудова было приятным.

— Нервничаешь?

Вопрос был риторическим, и Антон просто пожал плечами.

— А я нервничаю… — Виктор чуть привстал, бросив взгляд поверх бруствера. — Знаешь, что я скажу тебе? — он обернулся. — Запомни, Антон, мы должны их удержать, сколько хватит сил, и мы удержим. Но это не значит, что ты или я должны умереть. — Голос сержанта был тихим, и в то же время Антон угадывал в нем какое-то нечеловеческое возбуждение. — Ты понял меня, кадет?! Просто грамотно сделать свою работу.

— Я понял, — ответил Антон.

— Не психуй. Главное — не психуй. Эти ублюдки умирают, и еще как, сам увидишь… Лейтенант отдал приказ: расходовать боекомплект и отступать, когда бить их будет уже нечем, уяснил? Пункт сбора — в десяти километрах отсюда по северному склону. Помнишь, мы проходили поляну с двумя горелыми танками? Вот на ней…

Антон кивнул. У него сложилось такое чувство, что в данный момент психует как раз не он, а Хлудов.

Действительно, сержант был не в себе. Эти часы перед боем вконец измотали его.

Лейтенант Войнич не отдавал никаких приказов. Не было пункта сбора, и не было возможности к отступлению. НО ЭТО ПОНИМАЛ ТОЛЬКО ОН… Пусть. Пусть у пацанов будет хоть какой-то шанс…

— Дерьмо… — Хлудов растоптал окурок. — Держи коммуникатор включенным… Я еще зайду.

Он повернулся и, метнув быстрый взгляд в сторону растекающихся у горизонта клубов пыли, скрылся за изгибом траншеи.

Оставшись один, Антон сел на распечатанный ящик с боекомплектом и, коснувшись затылком стенки окопа, попробовал прикрыть глаза.

Сидеть с плотно смеженными веками оказалось еще хуже, чем всматриваться в туманный горизонт. В голову моментально полезли всякие мысли.

Встав в полный рост, он выглянул из-за бруствера.

Внизу, по склону горы, рос лес. За очищенной от деревьев и кустарника зоной огня он стоял сплошной стеной, сбегая вниз плавными, голубовато-зелеными волнами растительности. В некоторых местах, среди уходящих вниз макушек деревьев, угадывались поляны и прогалины, а невдалеке чернело несколько свежих гарей… Лето, оказавшееся чересчур жарким, брало у леса свою мзду в виде уродливых обугленных проплешин…