Демьяновы сюжеты

– Не проворный, а легкомысленный! – произнесла она тоном, не терпящим возражений. – А что было дальше?

– А дальше я продолжал ездить в Сосново. С Мартой мы очень быстро подружились. Нередко, сагитировав деда, играли в лото, домино, в города, а вечерами с ней по очереди читали вслух, но больше всего времени проводили на огороде или в лесу.

Однажды – я к тому времени уже перешел в восьмой класс – собирая грибы, нашел штук двадцать крепких, ярко-желтых лисичек. Они росли ровными рядками на бугорке, усыпанном бурой, подгнившей хвоей. Складывалось впечатление, что кто-то их так расставил нарочно, а по бокам высадил кустики брусники.

Позвал Марту. Она долго, не проронив ни слова, смотрела на бугорок, а потом сказала: возможно, так выглядит могила моих отца с матерью в Красноярском крае. Нас перед войной в числе других финнов-ингерманландцев депортировали из Колтушей в Сибирь. Мне повезло, после смерти Сталина чудом перебралась в Ленинград и даже сумела поступить в техникум.

А что такое депортировать? – спросил я. Да то же самое, что согнать людей с насиженного места и увезти к черту на куличики, чтобы подыхали.

Вечером я опять спросил Марту про депортацию. Хорошо, я тебе скажу, но ты об этом будешь помалкивать. Болтать об этом все еще небезопасно.

И мы отправились на летнюю кухню чистить грибы. Чистили долго, можно сказать, до темна. Марта говорила тихо и сдержанно, но в ее словах – сейчас бы я сказал по второму плану – угадывалась прямо-таки нестерпимая боль. И я очень сильно разволновался. В ее изложении великая, самая лучшая в мире страна приобретала черты, разрушающие мои тогдашние представления об идеальном государстве. Мой первый урок отечественной истории, не вписывавшийся в привычные рамки школьной программы, едва не закончился нервным срывом. Но после этого вечера наша дружба с Мартой укрепилась настолько, что на какое-то время она мне стала самым близким человеком.

Все резко переменилось, когда умер дед. Марта Ивановна, став хозяйкой усадьбы, приютила своих дальних родственников, приехавших откуда-то издалека. Муж с женой и их сын – мой ровесник, серьезно отстающий в развитии – смотрели на меня по-волчьи, а чаще делали вид, что попросту не замечают. В моем присутствии они не сказали ни одного слова по-русски. И однажды, когда мы с Мартой были в доме вдвоем, она вдруг крепко обняла меня: ты прости их, – прошептала она, – они столько хлебнули горя, что скорее всего никогда не оправятся. Уезжай, Стасик, уезжай. Они тебя боятся, думают, что ты их прогонишь…

Раиса Тимофеевна поднялась со стула:

– И вы там никогда больше не были?

– Один раз был. Новые хозяева сказали, что Марта продала усадьбу и вместе с родственниками уехала предположительно в Финляндию.

Раиса Тимофеевна вытянула губы и причмокнула:

– Тома, достань рюмки. После таких историй без двадцати капель коньяка не усну, – вздохнула она и направилась в свою комнату.

Тамара Олеговна принялась накрывать на стол. При этом на ее лице появилось какое-то странное, совершенно неестественное выражение. Казалось, что у нее полный рот воды.

– Тамара Олеговна, что с вами?

– Сейчас поймете, – пискнула она и, открыв дверцу холодильника, быстро отвернулась.

– Слушай, тебе не надоело говорить загадками?

Тамара Олеговна медленно повернулась и, хитро улыбнувшись, спросила:

– Мы перешли на «ты»?

– Извини, получилось непроизвольно.

– А мне понравилась. – Она подошла ко мне и прошептала: – Ты неплохой парень, Демьян.

– Откуда тебе известно про Демьяна?

– Мне много чего известно, – сказала она и протянула ко мне руку. Но услышав шаркающие шаги, быстро вернулась к холодильнику.

Раиса Тимофеевна вошла в столовую с лицом человека, только что утратившим несметные богатства:

– Люди!.. – с чувством произнесла она. – Кто-нибудь помнит, зачем я пошла в комнату?

– За коньяком, – бойко ответила Тамара Олеговна. – Но он оказался в буфете. – Она нагнулась и, открыв нижнюю часть буфета, достала бутылку неизвестной мне марки. Поставив ее на стол, посмотрела на меня: – Очень хороший коньяк из специальных запасов Леонида Ивановича. Его разливают наши поставщики малыми партиями только для друзей и особых случаев.

– Подтверждаю, – кивнула Раиса Тимофеевна, присаживаясь к столу: – Станислав Викторович, за вами тост.

Судорожно соображая, что бы такое сказать, я открыл бутылку и наполнил рюмки.

– Слушаем вас!.. – Раиса Тимофеевна взяла свою рюмку.

И я начал тост, неясно представляя, как его закончить:

– Вельможа пришел к мудрецу: о, мудрейший, помоги несчастному человеку. В чем твое несчастье, спросил мудрец. Провалы в памяти, ответил, вельможа. И мудрец благостно улыбнулся: ты счастливчик, провалы в памяти освобождают голову для новых знаний, включая важнейшие открытия. Так выпьем за несчастья, которые заканчиваются по-голливудски – хеппи эндом! – произнес я и коротко глянул на Раису Тимофеевну.

– А что, неплохо сочинили, – задумчиво сказала она. – За открытия.

– За открытия! – энергично поддержала Тамара.

Все чокнулись и выпили. Раиса Тимофеевна положила в рот маленький кусочек шоколада и встала: