Демистификация китайской экономики

При этом государству был нужен не только прямой контроль над распределением излишков, но и возможность вмешиваться в управление предприятиями: директора и управляющие государственных предприятий управлять сами не могли. Например, в СССР главной движущей силой восстаний становились именно дирекции и рабочие крупных городских предприятий – на них могла положиться коммунистическая партия. Тем не менее после 1929 года дирекция и управляющие предприятий были лишены свободы самостоятельных решений. Это произошло потому, что в условиях искажения цен предприятия тяжелой промышленности монополизировали рынок, а сдерживание цен на производственные факторы позволяло им получать высокую прибыль. Кроме того, в условиях отсутствия конкуренции было затруднительно определить надлежащий уровень прибыли. Если бы у руководства рентабельных предприятий сохранилась автономия решений (например, в установлении уровня заработной платы и благосостояния рабочих), существовал бы риск того, что они, злоупотребив служебным положением, нанесут ущерб общественным интересам ради личной выгоды. Поскольку предприятия тяжелой промышленности получали дотации от государства, стоимость их продукции удерживалась на очень низком уровне, и даже при очень низкой цене производственных факторов неминуемо должны были образовываться убытки. Но без конкуренции невозможно оценить и потери. Независимый управляющий мог преувеличить размер убытков, и это невозможно было проверить. Таким образом, дирекция и управляющие государственных предприятий могли использовать независимость для незаконного присвоения государственных средств, растрачивая инвестиционные фонды страны. Чтобы управление излишками оставалось в твердых руках государства, городские предприятия должны быть национализированы, а их управляющие – лишены свободы принимать независимые решения. Во времена плановой экономики управление государственных предприятий шутливо характеризовали как «люди, финансы и ресурс, производство, снабжение и продажа». Слово «люди» означает, что руководство предприятия не могло решать, кто и в каком количестве работает на производстве; «финансы» – что предприятия были полностью зависимы в вопросах использования прибыли, вся прибыль оказывалась в управлении государства, которое ассигновало средства на необходимые расходы; «ресурсы» – что руководство не могло принимать самостоятельных решений об активах и инвестициях. Слово «производство» означало, что предприятие не могло самостоятельно определять тип выпускаемой продукции, а «снабжение» – что оно не могло принимать самостоятельных решений об источниках производственных факторов. Наконец, слово «продажа» свидетельствует о невозможности для предприятия самостоятельно выбирать покупателя продукции. Свобода руководителей государственных предприятий в принятии решений была практически полностью ограничена.

Описанное выше объясняет основную причину формирования «триединой» системы, характерной для Китая и многих других развивающихся стран: искажения ценового сигнала, административное распределение ресурсов и отчуждение права на самостоятельность управления. Если не понимать логику этой системы, может показаться, что она иррациональна. Однако если отчетливо видеть все предпосылки, то для максимальной мобилизации ресурсов и средств на приоритетное развитие тяжелой промышленности в таких ограниченных условиях подобного рода «триединая» система, с точки зрения государства, – лучшая из возможных институциональных систем.

«Триединая система» сложилась в условиях плановой экономики как ответ на скудные фонды сельскохозяйственного производства и необходимость приоритетного развития тяжелой промышленности. Она повлияла не только на город: с 1952 года в сельской местности сложилась многоаспектная система, которая до сих пор оказывает влияние на сельскую экономику. В ее основе лежат четыре подсистемы, а именно: государственная монополия на закупки и сбыт, коллективизация, продовольственная самодостаточность регионов и разделение города и деревни.

Причина курса на государственную монополию в вопросах закупки и сбыта сельскохозяйственной продукции

Некоторые ответы на вопрос о том, почему с 1953 года в сельской местности началось введение государственной монополии на закупки и сбыт, можно найти в одной из статей «Избранных работ Чэнь Юня» (Чэнь Юнь вэньсюань). Тогда Чэнь Юнь был министром финансов. Он выявил странную тенденцию: до 1953 года крестьяне легко откликались на призыв КПК продавать продукты, но впоследствии шли на это очень неохотно. И Чэнь Юнь задался вопросом: почему же изменились настроения крестьянства? В действительности это было неразрывно связано с курсом на приоритетное развитие тяжелой промышленности.