Демитрикая: Путь вампира

Да и как иначе, ведь перед ним была жестокая и бессердечная Верена Рихтер, новый штандартенфюрер Лангемарка. Даже её собственные солдаты, что находились не так долго в её подчинении, уже называли Верену (за её спиной, конечно же) бессердечной фрау. Она была беспощадна с врагами, а со своими подчинёнными ещё строже, но её методы были эффективны, поэтому никто не смел ей перечить.

— В чём дело? — ледяным тоном спросила офицер, повернувшись к нему лицом и выражая тем самым своё недовольство.

Парень заметно побледнел, в тот момент он предпочёл бы оказаться на передовой — лицом к лицу с вооружённым до зубов врагом, лишь бы не стоять перед рассерженной фрау.

— Докладываю, — громко произнёс солдат, вытянувшись по струнке и собрав в кулак всю свою смелость. — Одним из патрулирующих местность отрядом были обнаружены русские солдаты, их укрывали местные жители. Нескольких удалось захватить в плен, другие убиты.

— Ну, а я-то тут причём? — опешила Верена. — Жителей расстрелять, русских тоже, одного доставить для допроса.

— Да, но командир этого отряда приказал привезти к ним шарфюрера или кого-то выше званием.

— А зачем ты ко мне припёрся? В расположении офицеров как грязи, — огрызнулась фрау Рихтер. — У меня лично есть дела и поважней.

— Да я бы с радостью не стал утруждать Вас…

«А также с радостью не стал бы попадаться под горячую руку», — подумала Верена.

— Просто Вы единственный офицер, присутствующий в части. Все остальные уже уехали на приём к герр Мюллеру.

Женщина тоже собиралась на этот приём, но, похоже, не получится увильнуть от прямых обязанностей. Хотя стоит попробовать.

— Считай, что я тоже там. Действуйте так, как я сказала. А теперь — пошёл прочь! — рявкнула на него Верена Рихтер, расстегнув пальцем кобуру.

Солдат встал перед сложным выбором: либо отступить, либо добиться своего. Если он будет слишком настойчив, бессердечная фрау может спокойно пристрелить его. А если он отступит — это будет неподчинение приказу, и она сама же подпишет ему смертный приговор. Он всё же решил стоять на своём и применил последний свой козырь, чтобы убедить её.

— Сержант Рихтер не станет выполнять этот приказ без Вашего личного присутствия.

«Дитлинд? Что же ты там опять напридумывал? Снова решил опозорить мать!»

Дитлинд, хоть и был сыном Верены, в отличие от неё был крайне малодушен и добр. Молодой человек отличался большим состраданием, и если бы мать не настояла на своём, он бы никогда в жизни не вступил в ряды СС.

— Хорошо, свободен. Приготовьте мне машину, — коротко распорядилась офицер.

Солдат откозырнул и, развернувшись на каблуках, поспешил покинуть её комнату.

«Что ж, развлечёмся… А потом — с корабля на бал».

Верена вышла из здания, служившим штабом и офицерским корпусом в этой перевалочной точке. Автомобиль уже поджидал её, сердито фырча, и тронулся, как только женщина опустилась на переднее сидение рядом с водителем.

— Давай, быстрей гони, я ещё хочу успеть на приём к Мюллеру, — сказала она водителю.

— Всё, что пожелаете, герр Рихтер, — весело отозвался водила и вжал педаль газа.

Этот солдат вызывал у Верены определённую симпатию, ведь он восхищался своим офицером, какие бы слухи о том не ходили, и с охотой выполнял приказы. В его голосе не чувствовалось ни неприязни, ни страха, ни лицемерия, он действительно был рад находиться с ней в одной машине. Не то, что те два олуха, сидевшие сзади, которые лишь напряжённо и нарочито вежливо поприветствовали её. Безусловно, сопровождать «бессердечную фрау» было почётно для них, но и очень страшно. В принципе, Верена не судила их — правильно делают, что боятся, значит, они более управляемы. Ибо страх, как считала Верена Рихтер, — единственно верный рычаг управления людьми. Страх в глазах её подчинённых доставлял ей своеобразное, извращённое удовольствие, но ещё больше она любила, когда человек, стоя на пороге смерти, желательно мучительной и болезненной, испытывал такой страх, из-за которого он, теряя рассудок, превращался в плачущее, кричащее, безвольное существо… И вскоре ей предстояло снова стать свидетелем и прямым участником такого представления. На её лице появилась улыбка, на что успел обратить внимание водитель, ведь улыбалась Верена крайне редко.

— Вижу, у Вас хорошее настроение, — вежливо подметил он.

— Есть причины, — ответила Рихтер, — сейчас расстреляем партизан, да и несколько местных казнить надо бы, чтоб в следующий раз неповадно было. А потом сразу же на праздник, к оберфюреру.

— М-м-м… — протянул рулевой, — двойное веселье, завидую Вам.

— Дослужишься до моего звания, также веселиться будешь.

— Нет, что Вы! Куда мне там, — махнул рукой он и тут же пояснил: — Не успею, войну уж скоро выиграем.

Водила засмеялся собственной шутке, Рихтер тоже оценила его юмор смехом, но более сдержанным.

Верена достала папиросу из пачки, что лежала на приборной панели, и обратилась к сидящим сзади солдатам:

— Спички есть?