Демократия по чёрному

Система почтовых станций королевства Мамбы, названная харака, бывшая только в начале пути своего образования, тем не менее, сработала исключительно быстро, и весть о движении колонн оккупантов достигла ушей полководца Мамбы уже через две недели после того, как колонны английских колониальных войск выдвинулись из Момбасы.

Войско бригадира Джона Конвайла маршировало по территории нынешней Кении, попутно обрастая отрядами масаев и других воинственных племён, пожелавших участвовать в набеге. В его составе было пять тысяч гуркхов, десять тысяч индийских сипаев, а также около восемь тысяч воинов местных племён, как масаев, так и самбуру, и камба.

Десять артиллерийских батарей лёгких пушек славно подпрыгивали на ухабах, вслед за мулами, которые обреченно тянули их вперёд. Кроме орудий, были и пулемёты Максима, в количестве пятнадцати штук, бо́льшее количество посчитали нецелесообразным.

Кабареги, получив известия от Алулы Куби, и от собственных информаторов, выставил против захватчиков двадцатитысячное войско, но вот только огнестрельным оружием там было вооружено всего пять тысяч человек, большего количества винтовок ему передать не успели. Собрав воинов, он ожидал спешащего на помощь раса Куби со своим войском.

Момо получал разнообразные сведения о бельгийцах. Его воины практически уничтожили все бельгийские станции и фактории, прекратив добычу местными аборигенами каучука, древесины и слоновой кости, да ещё и захватили в плен кучу белых людей, не успевших сбежать.

Но его тревожило не это. Тревожили его афроамериканцы, которые вели себя в последнее время всё более и более нагло. Конечно, после каменных джунглей попасть сразу в обычные, это – стресс.

Ведь они тоже негры, и предки их были отсюда. Да и, по словам отца Пантелеймона, это были не самые лучшие и богатые представители чернокожей общины из-за океана.

Момо привык, что обо всём думал Мамба. Мамба давал приказы, Мамба карал, Мамба ещё и ДУМАЛ… А Момо любил карать, воевать, любить баб, и чтобы побольше, побольше, ну, и в принципе, всё. Думать он не любил, от тяжёлых дум болела голова, и хотелось баб. А тут… эти чёрнозадые американцы, пляшущие свои танцы и говорящие на чужом языке.

Всё бы ничего, но община чернокожих американцев, живущих сейчас на противоположном берегу Банги, считала себя умнее местных негров, да ещё и была прекрасно вооружена винчестерами и разнообразными пистолетами. Пока они вели себя относительно спокойно, но, сталкиваясь с местными, постоянно пытались не выращивать еду, а получать её. Получив в первый раз запас продуктов от Мамбы, они решили, что их должны снабжать продовольствием на постоянной основе.

Ну и, в конце концов, их требования наткнулись на непонимание таких «наездов» местными неграми, во главе с Момо. О чём он и уведомил старейшину этой общины. А в ответ получил чёрную неблагодарность.

Старейшина Фриблэквиладжа, как назвали своё селение американцы, заявил, что если им не выделят продукты бесплатно, то они возьмут их силой, и четыреста семьдесят пять воинов поддержат его притязания.

Старейшиной был высокий и худой негр среднего возраста, по имени Эберт Фриэсс. Его вытянутое лицо, с лихорадочно блестящими глазами и большими губами, казавшимися чернее самой кожи лица, вызывало отторжение у Момо, испытывавшего желание кинуть во Фриэсса чем – нибудь, потяжелее или поострее.

Везде всё решалось силой, но людям, которым помогли, благодаря только воле Мамбы, грех было роптать. Ни православный коптский Бог, ни местные боги и духи Вуду, не приемлют такого.

Момо, конечно, не мог выражаться такими словами, но его мысли были схожи с написанными здесь, только гораздо злее. С этими афрозасранцами надо было что-то «решать». Момо колебался между тем, чтобы напасть на них ночью, и тем, чтобы обстрелять их из орудий, оставленных Мамбой.

Но за орудия отвечали русские, во главе с отцом Пантелеймоном, а их становилось всё больше и они уже представляли довольно серьёзную силу, благодаря упорству, уму и злости, при этом, подчинялись они только Мамбе, понимая, что иначе их просто сметут. Русскими их, правда, можно было назвать весьма условно, уж больно там было много всяких национальностей, но все они говорили по-русски.

Отец Пантелеймон с тревогой наблюдал за назревающим конфликтом, он искренне не понимал претензий Эберта Фриэсса и его общины. Но вот факт имел место, кормите, или умрите. Почти пятьсот солдат, это серьёзная сила, а Мамба ушёл в поход, и вернётся когда… и вернётся ли вообще, неизвестно.

Назревала бойня и междоусобица. Вся немногочисленная русская община стала дежурить у пушек и пулемётов, предотвращая тем самым внезапную атаку, и одновременно, не давая возможности захватить их людям Момо. Отец Пантелеймон вызывающе топорщил свою бороду и крыл всех трёхэтажными словами, забыв, что он служитель божий, сменив сутану на более удобную на войне одежду.

Интерлюдия