Демократизация

При всей репрессивности режима Франко, приведшего к значительным жертвам (особенно в первые годы режима), он смог обеспечить «демобилизацию» и «деполитизацию» испанской политической культуры. Одним из долгосрочных негативных последствий режима стало неприятие всего политического в обществе и снижение участия населения в политике до минимума, даже на уровне ассоциаций второго уровня, что было в несколько раз меньше уровня политического участия в странах Западной Европы. Тем не менее одним из положительных последствий такой политики Франко было то, что ко времени распада франкизма в 1975 г. поляризация общества, вызванная прошлыми деяниями режима, была заметно уменьшена. Один из опросов общественного мнения показал, что 15 % населения поддерживало режим Франко, около четверти – противостояло ему, а более половины населения – «индифферентное большинство» – было пассивным, неинформированным и не интересовалось политикой. Однако в то же самое время большинство испанцев были более расположены в пользу транзита к относительно демократическому режиму. Тем не менее их в большей степени беспокоило разрушение системы поддержания общественного порядка, как это было в соседней Португалии на волне революции. Это отсутствие поляризации и четкого определения политических предпочтений в совокупности с относительно продемократическими стремлениями и сильным желанием не допустить повторения прошлого, хорошо вписывались в процесс перехода к демократии в Испании под руководством элит. При том что демонстрации протеста, последовавшие за смертью Франко и продолжавшиеся шесть месяцев, четко свидетельствовали о невозможности дальнейшего существования авторитарного режима, после того как новоизбранный премьер-министр Адольфо Суарес четко продемонстрировал свою приверженность демократизации, и как только начались переговоры с представителями бывшей тайной оппозиции, инициированные партиями, сложилась ситуация «тактической демобилизации», которая позволила элитам действовать в рамках «политики консенсуса»[908].

Как показывали опросы общественного мнения, поддержка демократии росла по мере ее консолидации, и доля испанцев, которые соглашались с тем, что «демократия является предпочтительным способом правления» выросла с 49 % в 1980 г. до 70 % в 1985 г.; и наконец в 1990‑х годах дошла до уровней, сопоставимых или превышающих уровни в других западноевропейских странах. Общенациональный опрос и анализ его результатов в Испании и ряде других молодых демократий[909] ясно показывает, что поддержка демократии со стороны населения развивается в соответствии с действиями элиты: в таких странах, как Чили и Болгария, где уходящие авторитарные элиты противостояли демократизации, сторонники партий, истоки которых заложены в прошлом режиме, сопротивлялись продемократическим настроениям; и наоборот, там, где уходящая авторитарная элита конструктивно участвовала в процессе демократизации (Испания и Венгрия), отсутствовали расхождения, порожденные политической культурой, касающиеся основных подходов к демократии. Таким образом, поддержка новой конституции всем спектром политической и партийной элиты в Испании (за исключением Страны Басков) сыграла ключевую роль в формировании политической культуры в поддержку демократии. В то же самое время в отличие от гипотезы о действии «социального капитала», предложенной Робертом Патнэмом, те же национальные опросы и их анализ не выявили связи между поддержкой демократии и участием в политических ассоциациях второго уровня – за исключением политических партий (см. гл. 11 наст. изд.).

Линии политических разделов, основанные на религии, региональном национализме и, в меньшей степени, на социальных классах, продолжают оказывать влияние на электоральное поведение. Эти подходы также находятся под влиянием поведения политических элит, что прослеживается на примере связи между предпочтениями в отношении структуры государства и позиций по этому вопросу, занимаемых различными политическими партиями. Четкая разница между сторонниками региональных националистических партий и общенациональных испанских партий видна не только в анализе опросов общественного мнения, но и среди тех, кто поддерживает различные регионально-националистские партии, так как они артикулируют различные мнения в отношении структуры государства (и даже в отношении своей идентичности, противопоставляя множественные и частично совпадающие идентичности националистской и даже локальной идентичности), – что развивается в строгом соответствии с позицией, занимаемой политической элитой. При том что представляется крайне сложным охарактеризовать взаимосвязь между элитой и партиями, с одной стороны, выборы отдают предпочтение партиям, которые наиболее тесно связаны с их национальной идентичностью и предпочтениями касательно государственной структуры; с другой стороны, партийная элита помогает формировать эти предпочтения; анализ же линий политического раздела дает более четкие представления о значимости роли политической элиты.